Как экономика постсоветских стран будет восстанавливаться после кризиса

Аналитики S&P Global Ratings в интерактивном режиме обсудили новые вызовы для экономик стран постсоветского пространства на фоне усиления пандемии COVID-19 и снижения цен на нефть, а также влияние этих рисков на кредитное качество суверенных государств.  «Курсив» публикует сокращенную  стенограмму выступлений. 

Перспективы и риски на фоне глобальной рецессии

Татьяна Лысенко,  ведущий экономист по развивающимся рынкам S&P Global Ratings

Для развивающихся рынков этот кризис начался с внешнего шока. Основными каналами трансмиссии стали падение цен на сырьевые товары, удар по туризму и внешней торговле, а также отток капитала с развивающихся рынков. Но затем, когда эпидемия добралась до самих развивающихся стран в разных регионах, кризис перешел в другую фазу: большинство стран ввели карантинные меры, которые напрямую влияют на экономическую динамику. 

Изучая опыт стран, которые раньше других столкнулись с эпидемией, мы можем сделать определенные выводы о влиянии коронавируса на экономическую динамику, и это поможет нам с нашими макроэкономическими прогнозами по развивающимся рынкам. Во-первых, мы увидели, что меры по сдерживанию распространения эпидемии привели к беспрецедентному снижению деловой активности. Причем услуги страдают больше, чем промышленность, что очень нетипично для обычных кризисов. Во-вторых, мы теперь понимаем, что ослабление карантинных мер не обязательно приводит к полному восстановлению спроса до докризисного уровня, и это хорошо видно на примере Китая. По нашим оценкам, каждый месяц строгого карантина снижает годовой рост ВВП примерно на 3%, хотя это варьируется в зависимости от страны. 

Ключевым фактором является влияние карантинных мер на внутренний спрос, а внешние шоки для разных стран различаются. Например, падение цен на нефть нанесло большой удар по экспорту и налоговым поступлениям стран-экспортеров, включая Россию, Казахстан, государства Ближнего Востока. Некоторые развивающиеся страны выиграют от снижения цен на нефть, в том числе страны-импортеры из СНГ.

Но тут есть нюанс. Даже если само по себе это позитив, в частности для платежного баланса, но этот положительный эффект может быть частично компенсирован падением спроса в странах – торговых партнерах. 

Еще одним внешним шоком являются потенциальные потери доходов от туризма. Например, в Таиланде иностранный туризм составляет более 10% ВВП, это важный сектор для Турции, также это источник доходов в валюте. 

Комбинация внешних и внутренних шоков означает, что рецессия на развивающихся рынках в этом году неизбежна. Наш обновленный прогноз предполагает, что ВВП в развивающихся странах в 2020 году сократится в среднем на 0,5%. Казалось бы, спад не такой серьезный, но на самом деле это первый раз за последние примерно два десятилетия, когда объем производства в странах с формирующимися рынками, если рассматривать их как группу, уменьшится. Мы ожидаем, что в Латинской Америке ВВП сократится примерно на 5%. Мы также ожидаем глубокого спада в странах региона EMEA, включая Россию, Саудовскую Аравию и ЮАР. В Азии наш прогноз для Индии и Индонезии – рост ВВП на 1,8%, но это очень низкие темпы роста, которые раньше были невообразимы для этих двух стран. 

Ключевым вопросом для нас является восстановление после спада, вызванного эпидемией. Мы считаем, что в развивающихся странах оно будет неравномерным, а его скорость будет в решающей степени зависеть от мер правительств – как в области здравоохранения, так и от того, насколько проводимая экономическая политика помогает смягчить шок и предотвратить долгосрочный ущерб производственному потенциалу. 

В следующем году, как мы считаем, внешняя среда улучшится. Во-первых, мы предполагаем, что восстановятся цены на нефть. Конечно, потребуется некоторое время, чтобы международные поездки вернулись в нормальное русло. Но в целом мы ожидаем восстановления ключевых торговых партнеров. Кроме того, стабилизировались финансовые условия. Был серьезный отток капитала с развивающихся рынков в марте, но сейчас ситуация стабилизировалась и мы наблюдаем небольшой приток. Мы также считаем, что масштабное расширение баланса ФРС и других центробанков развитых стран повысит аппетит к активам развивающихся рынков. Все еще существуют риски и условия могут быть нестабильными, но в целом мы ожидаем улучшения в этом вопросе. 

Ключевым фактором восстановления станет то, насколько эффективны будут правительства как в борьбе с самой эпидемией, так и в принятии мер экономической политики, которые обеспечат быстрое восстановление экономики. И стоит отметить, что пространство для маневра различается для разных развивающихся стран. И не только пространство для маневра, но и желание и способность эффективно использовать это пространство. 

В плане денежно-кредитной политики (ДКП) было достаточно много активных действий, мы наблюдали рекордное смягчение в развивающихся странах. С нашей точки зрения, есть возможности и для дальнейшего смягчения ДКП. Что касается мер бюджетной поддержки, то они варьируются, и в целом бюджетное стимулирование в развивающихся странах было более скромным по сравнению с развитыми рынками. В особенности это касается непрямых мер, таких как гарантии. 

Конечно, есть ряд других факторов, которые имеют значение для перспектив восстановления. Например, отправная точка, где экономика той или иной страны находилась до кризиса. Потому что кризис усугубляет уже существующие проблемы, и тем экономикам, которые уже сталкивались с непростыми внутренними условиями, будет сложнее восстановиться. Также восстановление зависит от того, насколько адаптируемым является частный сектор. Но все-таки важность мер бюджетной поддержки трудно переоценить. 

Несколько слов об обменном курсе. Очень сильно обесценились валюты развивающихся стран. Но в целом это неплохо. Мы считаем, что обесценение валюты во многом помогает смягчить шок, особенно для экспортеров. Но есть и риски, связанные с обесценением курса, – прежде всего инфляционный риск. Мы пока не видим переноса обменного курса на цены. Может быть, он и есть, но полностью нивелируется дефляционным эффектом от падения спроса. Однако в будущем, когда начнется восстановление, мы увидим этот инфляционный импульс. И еще есть риск для стран с задолженностью в иностранной валюте. В частности, корпоративный сектор в некоторых развивающихся странах подвержен риску, связанному с обесценением нацвалюты. 

Итак, восстановление в 2021 году будет достаточно неоднородным. Какие-то страны, как мы считаем, уже выйдут на докризисный уровень, где-то процесс будет идти значительно медленнее. Но это базовый сценарий. Существуют значительные риски, и прежде всего, опять-таки, это риск внутренний: насколько эффективно правительства смогут решить ситуацию с поддержкой малого бизнеса, поддержкой занятости. И, конечно, если мы увидим вторую волну эпидемии, то нам опять придется пересматривать прогнозы, потому что, возможно, карантинные меры будут продолжены. Мы не знаем точно, что будет происходить, но понимаем, что этот риск очень существенный. Дальше идут такие более традиционные риски, как волатильность потоков капитала и волатильность сырьевых цен. Эти четыре риска мы сейчас выделяем.

Топ-3 рисков для государств СНГ в 2020 году

Карен Вартапетов,  директор направления «Суверенные рейтинги» S&P Global Ratings

В своем выступлении я коротко расскажу о том, как мы смотрим на регион постсоветских стран (СНГ, Украина и Грузия) с точки зрения влияния шоков на суверенные риски. По сравнению с некоторыми странами – эпицентрами эпидемии коронавируса в Европе масштабы пандемии в регионе СНГ относительно невелики. За очень редкими исключениями, к которым относятся Россия и Беларусь, общее количество зарегистрированных случаев заболевания по отношению к численности населения относительно умеренное. При всем при том, что есть большие вопросы к качеству статистики, отчасти этот тренд объясняется ранним введением карантинов и ограничительных мер в большинстве стран региона, а также, наверное, невысокой интеграцией региона в мировые транспортные потоки. 

Тем не менее страны сталкиваются с рядом синхронных шоков, что приведет к достаточно глубокому падению большинства экономик СНГ. Помимо ограничительных мер большую роль здесь будет играть ослабление глобального экономического роста и вызванное этим падение мировых цен на сырьевые товары, в том числе на нефть. Только странам Центральной Азии, по нашим прогнозам, удастся избежать рецессии в этом году. В то время как ВВП большинства стран упадет в среднем на 4–5%. При этом есть существенные риски, что динамика будет даже более негативной. 

Вместе с тем уже во втором полугодии этого года мы ожидаем начала быстрого восстановления и в следующем году прогнозируем достаточно существенное восстановление ВВП, которое позволит компенсировать большую часть потерь текущего года. Этому поможет в том числе смягчение ограничительных мер в мире, что приведет к росту цен на сырье. В частности, в 2021 году мы ожидаем восстановления среднегодовой цены на Brent до $50 за баррель, что будет способствовать оживлению экономик в странах – экспортерах нефти в СНГ и опосредованно, через восстановление спроса в России, – в странах региона, являющихся нетто-импортерами нефти. С учетом макроэкономических реформ, которые большинство стран региона провели за последние годы – здесь я имею в виду и более гибкие обменные курсы, и введение инфляционного таргетирования, а также аккумулирование международных резервов, – вот это быстрое восстановление позволит региону, как нам кажется, пройти этот год относительно спокойно с точки зрения возможного ущерба для кредитного качества. 

Тем не менее мы выделяем как минимум три группы рисков, которые могут снизить вероятность нашего базового сценария. Во-первых, есть существенный риск того, что рецессия окажется более долгой, чем мы прогнозируем. Это может стать следствием нескольких причин. Возможно глобальное более медленное восстановление экономической динамики и, соответственно, сохранение неблагоприятной конъюнктуры на мировых сырьевых рынках, что негативно скажется на темпах роста в России, Казахстане и Азербайджане – особенно с учетом сделки ОПЕК+, которая предполагает достаточно существенное сокращение объемов добычи нефти. Опосредованно это торможение может также замедлить восстановление в Грузии и странах Средней Азии в связи с падением денежных переводов трудовых мигрантов и слабой динамикой туристической отрасли. Кроме того, на перспективы темпов роста стран СНГ в 2021 году могут повлиять недостаточные масштаб и эффективность принимаемых мер для смягчения негативных последствий карантина. По сравнению с рядом развитых стран объемы прямой бюджетной поддержки экономики и населения в регионе (прямой – это значит без учета мер по поддержке ликвидности бизнеса через госгарантии) за редким исключением относительно невелики. Может оказаться, что массовое банкротство бизнесов и сокращение занятости могут привести к снижению потенциальных темпов роста ВВП, если объемы прямой бюджетной поддержки окажутся недостаточными. 

Вторым риском для суверенного кредитного качества региона является дальнейшее сужение пространства для проведения контрциклической макроэкономической политики. Гибкость бюджетной политики ряда стран уже относительно ограничена высоким уровнем госдолга и не всегда гарантированным доступом на международные рынки капитала. В это же время пространство для маневра в части гибкости ДКП, за исключением, пожалуй, только России, ограничено неглубокими рынками капитала, высокой долларизацией экономики и негибкими валютными курсами в ряде стран, в частности, в Средней Азии. С большими ограничениями в этом смысле столкнутся такие государства, как Украина, Таджикистан, Беларусь и Грузия. И эти риски особенно актуальны, учитывая тот факт, что давление на госфинансы стран региона в этом году будет крайне высоким. Из-за падения бюджетных доходов, роста расходов и девальвации нацвалют чистый госдолг (долг за вычетом ликвидных активов правительств) вырастет во всех странах региона. В среднем по региону он увеличится на 8% от ВВП. Наконец, важным для региона риском являются значительные дефициты текущего счета платежного баланса и в некоторых случаях – высокий уровень внешнего долга экономики, что приводит к высоким потребностям во внешнем финансировании. В этом смысле некоторые страны уже либо получают поддержку от международных финансовых институтов, либо находятся в стадии переговоров по получению такой поддержки, учитывая то, что объемы международных резервов некоторых стран ограничены и их может просто не хватить для поддержания валютного курса на текущем значении. 

К последней, третьей группе рисков я бы отнес возможное посткризисное изменение или даже смягчение конструкции макроэкономической политики в некоторых странах в связи со снижением уровня жизни, а также со снижением уровня поддержки властей со стороны электората. Также возможно продолжение централизации принятия решений, что негативно сказывается на предсказуемости макроэкономической политики и в целом, при прочих равных, негативно влияет на рейтинги. А также есть относительно высокая вероятность того, что, после того как мир выйдет из пандемии, геополитическая напряженность восстановится и вновь возникнет санкционное давление на некоторые страны, главным образом на Россию. 

Что касается наших текущих суверенных рейтингов (мы рейтингуем не все постсоветские страны, но большинство из них), то рейтинги России, Казахстана и Азербайджана в марте были уже подтверждены, несмотря на резкое снижение цен на нефть. То есть мы уже использовали новые макроэкономические прогнозы, и, с нашей точки зрения, нефтяные цены не окажут серьезного давления на их рейтинги. Рейтинги других суверенов относительно ниже, но они находятся на стабильном прогнозе, что указывает на то, что баланс негативных и позитивных факторов в ближайшие 12 месяцев находится в равновесии. При этом уровень неопределенности сейчас настолько высок, относительно и темпов восстановления, и ценовой конъюнктуры на сырьевых рынках, что я не исключаю, что до конца этого года потребуется уточнение некоторых наших предпосылок. И если они будут сильно отклоняться от наших базовых рейтинговых сценариев, возможно внеплановое уточнение уровня рейтинга в некоторых регионах.