Зачем нужен рейтинг образовательных программ казахстанских вузов, почему именно Национальная палата предпринимателей решила этим заниматься, в чем отличие рейтинга этого года от трех предыдущих, какие особенности и тенденции в сфере высшего образования Казахстана показал рейтинг и в чем его практическая польза, «Курсиву» рассказал заместитель председателя правления Национальной палаты предпринимателей «Атамекен» Олжас Ордабаев.
– Национальная палата предпринимателей и рейтинг образовательных программ… На первый взгляд, это, как говорится, из разных опер. Почему и как вообще появилась идея делать такой рейтинг именно НПП? Зачем он понадобился?
– История рейтинга началась пять лет назад – со встречи с IT-компаниями. Бизнесмены на заседании отраслевого комитета озвучили проблему: на рынке есть дефицит квалифицированных кадров. Условно говоря, 100 человек проходят собеседование и лишь одного специалиста берут на работу. Нам озвучили проблему, что есть разрыв между потребностями рынка и тем, что происходит в вузах. Работодателям зачастую приходится на месте доучивать молодых работников.
То есть сам рейтинг появился от «боли работодателей». Кадры есть, но не те, что нужны. Мы проводили мини-исследование вместе с HeadHunter – посмотрели количество вакансий и резюме в сфере IT по Алматы. Количество оказалось практически равным. Но это были вакансии, которые долго не закрывались. То есть не было совпадений имеющихся кадров и требований рынка. Они должны были перекрыть друг друга, но этого не произошло.
Мы предложили компаниям вместе посмотреть, чему обучают студентов в университетах, чтобы дать им обратную связь – что именно не устраивает. Договорились.
С этой идеей мы пришли к министру образования – тогда это был Ерлан Сагадиев. В ходе мозгового штурма мы пришли к выводу, что есть смысл измерять «сухой остаток» – без оглядки на качество учебных корпусов и условия учебы. Главной оценкой мы определили такой критерий – находит ли выпускник после выхода из вуза работу или нет. Ведь работодатели голосуют деньгами – либо нанимают специалиста, либо нет.
С другой стороны, мы решили оценивать актуальность самих образовательных программ. Мы понимаем, что простая оценка такого «сухого остатка» и статистика плохого трудоустройства несет мало ценности – нужно дать еще и рекомендации, чтобы понять, почему так получилось.
Рейтинг начался с трех специальностей: «информационные системы», «вычислительная техника и программное обеспечение» и «автоматизация». Мы начали пилот, в котором приняли участие 35–40 вузов. Мы отработали все процессы с Минобразования, показали результаты им и самим вузам. В итоге было принято решение, что нужно расширять список специальностей.
Теперь рейтинг «Атамекена» охватывает более 90 специальностей. Подчеркну, что наш рейтинг – это не единое сравнение вузов, а 90 разных рейтингов – отдельно по каждой специальности. Невозможно сравнивать яблоки с бананами и трудоустройство юристов и IT-специалистов.
Подчеркну, перед нами не стоит цель проранжировать казахстанские вузы, вывести какой-то общий рейтинг. Мы стремимся показать связь между качеством образовательных программ университетов и успехами их выпускников на рынке труда.
Мы изначально обозначили для вузов: мы ведем рейтинг трудоустройства. Да, у вас может быть великолепный научный потенциал, но мы его не замеряем. Вообще по всему миру много разных рейтингов со своими «фишками» – кто-то делает акцент на науке, кто-то – на предпринимательской активности выпускников.
Но для нас, как объединения работодателей, важно создавать пользу для бизнеса, поэтому акцент мы делаем на трудоустройстве выпускников и актуальности образовательных программ – это показывает, насколько выпускники того или иного вуза отвечают требованиям рынка.
– А как вы собираете данные для вашего рейтинга? Насколько достоверны и объективны источники?
– Данные для основной базы оценки – уровня трудоустройства – мы собираем из информации о пенсионных отчислениях выпускников. В Казахстане есть Единая система управления высшим образованием, оттуда данные выпускников – их ИИН – «перетекают» в базу пенсионных отчислений, а к нам возвращается агрегированная и обезличенная аналитика.
Есть и такой показатель, как средний уровень зарплат выпускников. Замеряем мы его не напрямую, а «нормализуем», исходя из региона, где работает выпускник. Понятно, что средние зарплаты в Шымкенте и Атырау – это совершенно разные цифры. Поэтому мы делаем поправочный коэффициент на уровень прожиточного минимума в каждом регионе. Если выпускник нашел работу на 150 тыс. тенге в Шымкенте, то, наверное, это достижение. А в Атырау – это уже вопрос к квалификации специалиста. Наши социологи корректируют показатели каждый год.
На выходе мы получаем данные в таком виде: например, у выпускников специальности «юриспруденция» в ЕНУ такая-то доля трудоустройства, такая-то средняя зарплата, столько-то времени занимает трудоустройство.
Мы вычищаем из этих данных выпускников бакалавриата, которые продолжили обучение на магистратуре, пошли на срочную службу в армию или вышли в декрет. Также не берем в учет иностранцев: трудно получить данные по их трудоустройству из-за рубежа.
В остатке мы берем за 100% только бакалавров-очников. Это те люди, которые провели, что называется, за партой четыре года, получали знания системно и напрямую от преподавателей.
Для оценки образовательных программ каждый год мы привлекаем порядка 600 отраслевых экспертов. Они работают с массивами методических материалов, списками литературы, списками элективных дисциплин.
Также мы смотрим средние заработные платы профессорско-преподавательского состава в вузах. Невозможно качественно учить, когда педагоги не мотивированы. Например, в КазГЮУ в среднем зарплаты преподавателей составляют 490 тыс. тенге. Это та конкурентная зарплата, ради которой практик может оставить основную работу и пойти преподавать.
Есть университеты, где в среднем доход педагога 63 тыс. тенге. Даже если вуз базируется в южных регионах, где в целом зарплаты ниже, это все равно очень мало. Скорее всего, преподают там выпускники-магистранты, никуда не трудоустроившиеся и оставшиеся на родной кафедре. В преподавание должны идти настоящие профессионалы, но тут выходит – учат других те, кто сам не смог найти себя на рынке. Чему они научат?
Мы видим, что за последние годы серьезно почистился пул образовательных программ, вузы начали их актуализировать. По сфере IT это было особенно заметно – там преподавали совершенно «мертвые» языки программирования, которые даже классической базой уже сложно назвать. И грешили этим не в каких-то малых региональных вузах, а даже в национальных. Считаю, что и наш вклад в исправление ситуации тоже есть.
Было интересно наблюдать в первые годы составления рейтинга, как вузы готовили материалы для передачи нашим специалистам. Когда мы выходили на оценки образовательных программ, в вузах собирали работодателей, экспертов – нам приносили образовательные программы горячими, свежераспечатанными. Это те материалы, которые должны быть всегда в вузе. Но в вузах говорили, что даже не задумывались над этим. Бывало даже, что перепечатывали титульные листы – меняли 2003 год на 2017-й.
– Вы говорили, что привлекаете экспертов для оценки образовательных программ. Кто эти люди?
– Да, мы привлекаем около 600 отраслевых экспертов для оценки каждый год. Это люди со стажем в отрасли не менее последних семи лет непрерывно. Это важный критерий – человек должен быть внутри рынка, чтобы видеть, что актуально, а что – нет. Эксперт должен быть действующим практиком.
Также мы исключаем действующих педагогов – даже совмещающих преподавание с работой. Так мы исключаем конфликт интересов.
За четыре года у нас накопилась база экспертов, которые даже стали разделять идеологию рейтинга. Они приходят, потому что хотят внести свой вклад в развитие высшего образования.
Подчеркну, что наши эксперты, оценивая образовательные программы, не видят, какие именно вузы они оценивают. Просто дают свое мнение, которое мы затем агрегируем.
– Собирая такие объемы данных, вы наверняка находили какие-то аномалии?
– Да, такие случаи бывают. Например, у нас есть университеты с огромным количеством студентов. В позапрошлом году это был Региональный социально-инновационный университет, где числилось около 32 тыс. студентов. В прошлом году его лишили лицензии.
Есть университеты, которые выпускают маленькие группы, например по пять человек на «юриспруденции». Это не всегда значит, что с ними будут лучше, индивидуально работать преподаватели. Встает вопрос – насколько устойчива такая кафедра? Если в среднем студент платит 350–400 тыс. тенге в год, насколько возможно содержать кафедру целый год?
Бывают и аномально большие выпуски. Опять же по юриспруденции. Есть вузы, которые выпускают по 10% всех юристов в Казахстане в год. Причем это не профильные, не национальные вузы. Опять же возникает вопрос – как так получилось?
Мы информируем о выявленных аномалиях уполномоченный орган – Минобразования, говорим родителям: задумайтесь, куда будете отправлять на учебу ребенка.
– То есть ваша целевая аудитория – это не только работодатели?
– Да, у нас сразу несколько целевых аудиторий. Помимо работодателей и вузов это еще и родители с абитуриентами.
Они должны понимать, куда они отдают деньги, где ребенок потратит четыре года учебы и что его ждет в конце – при выходе на рынок труда. Порою, например, сельским жителям бывает сложно сделать правильный выбор – сложно выехать в город и посмотреть вузы. У всех вузов очень броские названия, которые могут ввести в заблуждение.
Конечно, мы информируем и работодателя о том, что за выпускник к ним приходит. К примеру, когда на вакансию компании из Усть-Каменогорска подает резюме выпускник из, допустим, ЗКО – у бизнесмена нет понимания, что это за вуз и какие там выпускники.
Рейтинг поможет сформировать какое-то первичное мнение – по актуальности образовательных программ, трудоустройству других выпускников. Если показатели хорошие, то уже есть смысл поговорить с этим молодым человеком. Или наоборот.
Наша задача как «Атамекена», в том числе и в рамках рейтинга вузов, не только отранжировать и сказать, кто лучше или хуже. Мы даем им рекомендации – как сделать лучше. Мы, например, помогаем вузам выстроить свои центры карьеры и трудоустройства. Именно эти структуры должны выяснять, что нужно рынку труда, и одновременно с этим быть оппонентами академического управления и кафедр внутри вуза. Это настройка связи между вузом и работодателями.
И мы видим, что постепенно показатели растут, увеличивается процент актуальности образовательных программ. Начинали с 27% удовлетворенности рынка труда, сейчас – 32%. Главная цель рейтинга – это поддержка развития системы высшего образования в Казахстане.
– Одно из главных условий успеха таких рейтингов – доверие к нему со стороны потребителей и участников, то есть вузов, работодателей, госорганов. Как у вас с этим? Как они его воспринимают?
– За последние четыре года мы уже стали, наверное, частью системы высшего образования. Не скрою, первый год был очень сложным. Ректоры относились к этому скептически, думая, что это очередная «инициатива», коих было уже много.
Но понимание необходимости активно участвовать в рейтинге к вузам пришло на второй-третий год. В первый год многие из них не давали нормально документацию, даже частично игнорировали. И в итоге получили не самые хорошие результаты. В Министерстве образования начались совещания с ректорами по этой теме, и тогда они задумались.
Сейчас ректоры уже звонят не для выражения критики или недовольства. Наоборот, они говорят – давайте сделаем зум с нашими кафедрами, где вы объясните, что из документов не так предоставили.
Каждый год мы даем рекомендации каждому вузу по каждой его образовательной программе. Говорим, что лучше изменить. Сейчас это очень адекватный диалог, взаимодействие. Мы системно выступаем на совещаниях вузов, даем обратную связь.
– Базовый критерий вашего рейтинга – это трудоустройство. Какова ситуация с этим в Казахстане в целом? Насколько рынок труда и высшее образование «слышат» друг друга?
– Здесь стоит поговорить, наверное, об участии работодателей в подготовке студентов. Не всегда, конечно, работодатель понимает, что он должен как-то этим заниматься.
Есть предприниматели, которые считают: «Я плачу налоги, из них формируется в том числе и бюджет системы образования, люди получают деньги. Каждый должен выполнять свою работу».
Другая часть бизнесменов считает, что нужно вовлечься на начальной стадии, иначе они не получат нужные для себя кадры. Мы больше склоняемся к такому взгляду.
Бывает, конечно, что работодатель и хочет участвовать, но не может по объективным и субъективным причинам. Например, в случае с техническими специальностями можно принимать студентов на производственную практику на предприятие. Но это вопросы безопасности – там может быть опасно. С такими сложностями сталкиваются и студенты-нефтяники, и машиностроители.
Но продвижение в этом направлении есть. Сейчас около 4,1 тыс. компаний работают с разными формами дуального обучения, хотя пока это больше относится к колледжам. Мы работаем над тем, чтобы расширить участие учебных заведений и работодателей.
Но если отвечать на вопрос глобально, то пока рынок труда ждет инициатив от высшего образования. Вузы должны прийти к бизнесу и спросить: а какие выпускники вам нужны?
– Вы как-то еще работаете с вузами? Есть проекты кроме рейтинга образовательных программ?
– Мы стараемся активно работать с университетами, стараясь поддерживать их развитие. Одно из таких направлений – это продвижение казахстанских вузов за рубежом.
В Казахстане есть реально крутые учебные заведения, которым есть что показать на внешних рынках. И они там уже работают.
Например, в КИМЭП достаточно много студентов из Кыргызстана, в КазГЮУ системно обучаются ребята из Узбекистана – у них даже есть партнерские программы. Активно выходит на рынок Узбекистана AlmaU, и в КБТУ тоже учатся иностранные студенты. Наши вузы постепенно выходят на внешние рынки.
Тот же AlmaU имеет двухдипломную программу с Университетом Аризоны. Сам вуз имеет аккредитацию от AMBA – организации, которая ориентируется на бизнес-образование. КазГЮУ тоже выходит на внешние рынки – направление «Финансы» выпускается уже с сертификацией CFA. Для выпускников это хорошая возможность сразу выйти на внешние рынки, что не так сложно сделать в наше время.
Другими словами, нам есть чем похвалиться. И мы, как НПП, видим свою миссию в том, чтобы, помимо оценки вузов, помочь тем, кто уже готов, выйти на внешние рынки. Например, сейчас планируем провести в Узбекистане выставку казахстанского высшего образования QazEducation. Заинтересованные вузы уже есть – их около 15. Они смогут удивить абитуриентов из Узбекистана.
