Почему инвесторы покидали шельфовые проекты в Каспийском море

Только на Кашагане началась добыча нефти, несмотря на то, что геологоразведка в казахстанском секторе Каспийского моря идет уже почти 30 лет. Почему инвесторы покидали шельфовые проекты, даже если находили нефть – в материале «Курсива».

Активная геологоразведка шельфовых месторождений на Каспии началась в 1993 году, когда создали международный консорциум «Казахстанкаспийшельф». В консорциум Казахстан привлек нефтегазовых гигантов – Shell, Total, BP, British Gas и Agip (Eni).  

Совместная разведка на основе прогнозов, полученных в советское время, привела в 2000 году к открытию месторождения Кашаган. Его опытно-промышленная разработка началась спустя 16 лет – в 2016 году.

После этого геологоразведку проводили более чем на 15 перспективных участках. Среди них были блоки Курмангазы, Тюб-Караган, Аташ, Сатпаев, Жамбыл. Сейчас на перечисленных проектах работы не ведутся: их свернули, хотя, к примеру, на блоке Жамбыл нефть при бурении поисковой скважины нашли. Инвесторы, которые приходили на эти участки, покидали проекты по разным причинам. Одни сомневались в рентабельности. Другие отказывались, чтобы перекинуть силы на более важные или «легкие» месторождения. Третьим банально не везло: скважины оказывались «сухими», недаром геологи сравнивают разведку с лотереей.

Сегодня на казахстанском шельфе геолого-разведочные работы идут на четырех участках и еще три стоят на паузе – инвесторы не выходят из проектов, но работы фактически не ведутся.

Великолепная четверка

Законы Казахстана требуют, чтобы не менее 50% в морских проектах принадлежало национальной компании «КазМунайГаз» (КМГ). Поэтому в казахстанском секторе Каспия вместе с КМГ «в разведку пошли» итальянская Eni на блоках Абай и Исатай и российский «Лукойл» на участках Женис и аль-Фараби.  

Все четыре проекта партнеры КМГ оплачивают самостоятельно – на условиях carry-финансирования. То есть затраты инвесторов компенсируются только в случае начала коммерческой добычи нефти. Если геологоразведка окажется неудачной, инвестиции не возвращаются.  

Компании, получившие контракты в 2017–2019 годах, сейчас планируют сейсморазведочные работы и бурение поисковых скважин. Пока ни одна из них не сообщала о притоке нефти в результате бурения.

Eni имеет большой опыт работы на казахстанском шельфе благодаря участию в консорциуме North Caspian Operating Company (NCOC), который разрабатывает месторождения Кашаган (Eni принадлежит 16,81%). Итальянцы в целом хорошо понимают устройство отечественной неф­тянки, так как владеют еще 29,25% в Карачаганаке (на суше). Вместе два месторождения обеспечивают 32% добываемой нефти в стране, а для самой Eni активы в Казахстане обеспечивают почти 13% от ее производства углеводородов по всему миру. 

«Лукойл» тоже давно «активничает» в морских проектах. В 2004 году компания ввела в разработку свое первое морское месторождение Кравцовское на Балтике. Компания наряду с другими иностранными инвесторами финансировала разведку трех структур в казахстанской части Каспийского моря. Так, на Тюб-Карагане первую скважину пробурили в 2005 году, а из проекта россияне вышли в 2011-м. На структуре Аташ бурение начали в 2006 году, свернули проект в 2011-м. Оба участка оказались «сухими». Еще в одном проекте, структуре Жамбай-Забурунье, не дошли до строительства поисковых скважин и закрыли его в 2012 году, так как не нашли подходящую буровую установку – особенности шельфа требуют специального оборудования.

Компания лидирует в работе на шельфе в России: на морские месторождения в 2020 году приходилось 10% добычи углеводородов «Лукойла» в РФ.

«Лукойл» обладает хорошим опытом в российском секторе Каспийского моря, где два проекта компании (месторождения Филановского и Корчагина. – «Курсив») уже добывают нефть. При этом они стартовали значительно позже первых разведочных проектов Казахстана на шельфе. Надеемся, что в ближайшие годы «Лукойл» завершит разведку совместно с КМГ. Ставка на них», – говорит генеральный директор Союза нефтесервисных компаний Казахстана (Kazservice) Нурлан Жумагулов.

На суше в Казахстане «Лукойл» владеет долями в месторождениях Карачаганак (13,5%), Тенгиз (5%) и Кумколь (50%) – проекты обеспечивают более 45% от всего нефтепроизводства в РК.

Стоят на паузе  

В Каспийском море существуют три проекта, дальнейшее развитие которых остается не­определенным.

Так, Центральное месторождение (по 25% у «Лукойла» и «Газпрома», 50% у КМГ) было открыто в 2002 году, а Хвалынское (по 50% принадлежат «Лукойлу» и КМГ) – в 2008-м.  

Оба месторождения находятся на пограничной территории Казахстана и России, поэтому страны решили объединить усилия. Однако разработку участков так и не начали. Сначала был длительный процесс раздела Каспийского моря: вопрос решился в 2015 году. Затем нужно было внести поправки в российское законодательство, которое не позволяло начинать разведку на море частной компании, а «Лукойл» является частной компанией. Возникали споры и вокруг рынка сбыта для газа с Хвалынского. Партнеры рассматривали вариант экспорта в Китай, потом поставки на внутренний рынок РФ, но посчитали оба направления нерентабельными.  

С 2016 года компании не делились планами по разработке месторождений. Только в мае 2021-го фонд национального благосостояния «Самрук-Казына» (материнская структура КМГ) сообщил о продолжающейся разработке технико-экономического обоснования проектов «Центральное» и «Хвалынское».  

Третий в списке «застывших» проектов – участок Курмангазы. Российская «Роснефть» вместе с КМГ (51%) с 2006 по 2010 год пробурила две поисковые скважины на контрактной территории, но они оказались «сухими». По данным годового отчета КМГ за 2020 год, компании работают над обновлением контракта и планируют продлить период разведки на 2021–2026 годы с расширением контрактной территории.

Выходцы из проектов

NCOC и «Каспий Меруерты Оперейтинг Компани Б.В.» (КМОК) управляли месторождениями Каламкас-море и Хазар на основе соглашений, подписанных Казахстаном с КМОК в 2005-м, с NCOC – в 2008 году.

Компании планировали вместе разрабатывать месторождения. Близкое расположение участков позволило бы построить общую инфраструктуру (нефтепроводы, хранилища и перерабатывающие мощности) и использовать ее совместно.

Однако в 2019 году NCOC и КМОК отказались от разработки участков и вернули права недропользования государству. Shell, которой принадлежало 55% в КМОК, успела инвестировать в Хазар около $900 млн в виде геолого-разведочных и сейсмических работ, бурения оценочных скважин. Все это компания бесплатно передала правительству Казахстана.

«Сроки (контракта на разведку. – «Курсив») на Каламкас-море истекали, инвесторы должны были решить, осваивать месторождение либо вернуть его Казахстану», – объясняет выход компаний Жумагулов. Министерство энергетики в 2019-м уведомляло, что решение о выходе из проектов связано с их «низкой рентабельностью на фоне высоких капитальных затрат».

КМГ сообщил, что сейчас нацкомпания ищет новых партнеров для работы на Каламкас-море и Хазаре. Эти месторождения уже открыты, что снижает расходы потенциальных инвесторов – часть затрат на разведку легла на предыдущих партнеров.

По данным КМГ, «Лукойл» проявляет интерес к месторождениям Каламкас-море и Хазар.

«К ним также присматривается Eni, – добавляет руководитель Kazservice. – Однако государство, наверное, захочет увидеть сначала результаты на их текущих проектах».

Особая история у замороженного проекта Жамбыл. Участок с 2009 по 2016 год совместно разрабатывали КМГ и КС Kazakh B.V. – консорциум корейских компаний, в составе которой находилась Корейская национальная нефтегазовая корпорация (KNOC). Доли партнеров были распределены так: казахстанская сторона владела 73%, корейцы – остальными 27%. Однако именно корейцы полностью финансировали поиски углеводородов. По данным Нурлана Жумагулова, корейские инвесторы вложили в проект около $200 млн.

В результате бурения поисковой скважины в 2013-м на Жамбыле получили приток углеводородов. Однако коммерческая добыча нефти так и не началась, а в 2016-м корейский консорциум решил покинуть проект. Причина – не совпали ожидание и реальность. Заявлялось, что извлекаемые запасы на участке составляют более 120 млн тонн, однако полученные результаты разведки скорректировали ожидания до 30 млн тонн. По различным оценкам, экологические и климатические ограничения на участке Каспия, где расположен Жамбыл, позволили бы добывать менее 2 млн тонн ежегодно. Учитывая более высокую себестоимость добычи нефти на море по сравнению с сушей, это делало проект нерентабельным.

Сейчас КМГ готов привлечь к разработке месторождения нового партнера, опыт и технологии которого сделают этот проект коммерчески привлекательным.

Сложные условия

Геологоразведка на казахстанском шельфе столкнулась как минимум с тремя проблемами, считает генеральный директор Союза нефтесервисных компаний Казахстана (Kazservice) Нурлан Жумагулов. Это низкие цены на нефть, высокие риски для инвестора (затраты на геологоразведку не компенсируются при неудаче) и неразвитая инфраструктура для морского бурения.

«Разведочные проекты в Каспийском море осуществлялись через механизм carry-финансирования. Инвесторы возмещают свои вложения только при начале добычи коммерческой нефти. Видимо, этот инструмент работал плохо. Кроме того, цены на нефть долгое время были низкими. Сейчас уже нет иностранных инвесторов, которые готовы вкладываться при текущих ценах и в условиях, когда Европа отказывается от инвестиций в нефть», – полагает собеседник «Курсива».  

По его словам, даже Китай, крупнейший импортер энергоресурсов и один из акционеров месторождения Кашаган (китайской CNPC принадлежит 8,33%), перестал интересоваться нефтяными проектами в Казахстане.  

«Сейчас китайцы активно вкладывают в разведку на своей территории. Мы видим, что в ближайшее время Россия будет стратегическим партнером Казахстана (на море. – «Курсив») в условиях, когда зарубежные компании не хотят инвестировать», – добавил Жумагулов.  

Глава Kazservice напомнил также о проблемах с морской инфраструктурой. Глубина Каспийского моря на различных участках может составлять от 3–4 до 60 метров, что требует применения разных по характеристикам буровых установок. Он привел в пример текущие разведочные проекты итальянской Eni в Каспийском море – компания не нашла подходящую установку в Казахстане.  

При этом искать нефть становится сложнее не только в Казахстане, но и во всем мире, поясняет доктор геолого-минеральных наук, президент казахстанского Общества нефтяников-геологов Балтабек Куандыков. По его оценке, в мировой практике успешность геолого-разведочных работ как на шельфе, так и на суше не превышает 30% и данный показатель сокращается.  

«Мы прошли эру «легких» месторождений, расположенных на небольших глубинах, и геологоразведка становится все сложнее. Ресурсы становятся труднодоступными, а их освоение – финансово емким», – объясняет он.