Конец казахстанской многовекторности откладывается

Мир, каким мы его знали, подходит к концу. Ломается международная система норм и правил, по которым государства торговали, воевали, заключали мирные соглашения. Одним из проявлений этой глобальной турбулентности стали учас­тившиеся призывы к Казахстану отказаться от многовекторности во внешней политике.

Призывы эти не новы, они звучат практически с тех пор, как этот термин стал употребляться казахстанским руководством. Обычно обоснованием необходимости отказа служит тезис о том, что Казахстану необходимо сделать выбор – цивилизационный, геополитический, стратегический или какой-то еще.

Порой эти требования звучат безапелляционно и настойчиво, как реклама шампуня или зубной пасты – мол, все уже сделали свой выбор, давай и ты выбирай побыстрее то же самое. Иногда эти призывы звучат грустно и устало – «пора бы уже наконец-то сделать выбор», словно мать призывает сорокалетнего сына жениться. Призывают в основном отечественные и зарубежные политологи, из России и с Запада, либералы и «ватники».

Хочется успокоить и тех, и других: Казахстан свой выбор сделал уже давно. Сделал его в пользу своих национальных интересов. Применительно к России, Китаю, США, Европе, Турции и всем другим государствам это означает то, что мы их интересы учитываем и с их позицией считаемся, но приоритетными для нас всегда будут собственные интересы.

Крупноблочный мир

Конечно, в условиях многополярности, к которой вроде бы двигался мир до недавнего времени, многовекторность выглядела логично. Но сейчас все изменилось. Обнаружилось, что институты глобального управления, прежде всего ООН, уже не справляются со своими задачами. Все заговорили о новом мировом порядке, однако ничего принципиально нового создавать не стали, наоборот, отступили на хорошо укрепленные позиции времен биполярного мира и блокового противостояния. То есть стали создавать новые блоки и укреплять старые. Для борьбы с Китаем США создали блок AUKUS (Австралия, Великобритания, США) и блок Quad (Четырехсторонний диалог по безопасности в составе США, Японии, Австралии и Индии), для борьбы с Россией активизировали работу с G7, НАТО и Евросоюзом.

Китай и Россия в ответ стали расширять ШОС и БРИКС. В Шанхайскую организацию сотрудничества в этом году должны принять Иран, а к БРИКС хотят присоединиться Аргентина и тот же Иран. «Группа двадцати» (G20) стала полем битвы между странами, входящими в G7, и странами БРИКС (и те, и другие – члены «двадцатки»). Члены «семерки» попытались добиться исключения из G20 России, Пекин выступил против, Индонезия, председательствующая в этом году, заняла сторону Китая. На встрече министров иностранных дел присутствовал Сергей Лавров, министры из стран «Большой семерки» его демонстративно игнорировали, однако все прочие бойкот не поддержали. Владимир Путин был приглашен на саммит «двадцатки», который состоится в ноябре.

Вероятно, следствием этих процессов станет разделение мировой экономики на два крупных блока. Первый, основанный на Вашингтонском консенсусе, будет состоять из англо-саксонского ядра и периферийной части – союзников США в АТР, Латинской Америке, Африке и на Ближнем Востоке. Второй блок будет включать в себя Китай и Россию, а также страны, критически зависящие от них (Кыргызстан, Мьянма, Пакистан, ряд африканских стран). Большая часть стран окажется в положении буферных государств, поддерживающих торгово-инвестиционные связи с обоими блоками.

Наиболее ярким образцом такой буферной страны является Индия. Она близка к России, ориентирована на расширение присутствия в ЦА. При этом долгосрочный и имеющий глубокие корни конфликт с Китаем и Пакистаном подталкивает ее к сотрудничеству с США. Индия является членом прокитайского блока ШОС и антикитайского блока Quad одновременно. В схожей ситуации находятся страны, входящие в АСЕАН.

Анализ распределения торгово-инвестиционных потоков показывает, что казахстанская экономика с большой долей вероятности тоже будет буферной. С Западом нас связывают добыча и продажа нефти (добывают ее американцы, а покупают европейцы). С Россией и Китаем – импорт готовой продукции и транспортные коридоры.

Геополитические факторы привязывают Казахстан к восточному блоку. Казахстан является членом ШОС, ОДКБ и ЕАЭС, предоставляет площадку для Астанинского переговорного процесса по Сирии. Если обратиться к институтам глобального управления, то мы увидим, что Казахстан приглашают к участию в саммите БРИКС, а на саммит G7 его не зовут.

24 июня Касым-Жомарт Токаев по приглашению Си Цзиньпина принял участие в Диалоге высокого уровня по глобальному развитию БРИКС+. В качестве гостей на встрече присутствовали лидеры Алжира, Аргентины, Египта, Индонезии, Ирана, Казахстана, Камбоджи, Малайзии, Сенегала, Таиланда, Узбекистана, Фиджи и Эфиопии. Устойчивого формата БРИКС+ нет, но многие из стран, главы которых приняли участие в недавней встрече, рассматриваются как вероятные кандидаты на вступление в клуб.

Новая многовекторность

С учетом того, что мир и правила игры в нем меняются, можно говорить о том, что настало время новой многовекторности. Как принцип выстраивания внешней политики она, конечно, не изменилась, но наполнилась новым содержанием. Она оказалась очень востребованной во внешнеполитической стратегии самых разных стран. Многовекторных подходов всегда придерживался Ташкент. Саудовская Аравия и ОАЭ заняли «равноудаленную» позицию по украинскому вопросу и по антироссийским санкциям.

Соединенным Штатам тоже приходится периодически прятать в дальний ящик свои ценности и идеалы и ориентироваться на национальные интересы. Президент Джо Байден встречается с теми, с кем он встречаться и не хочет, да и не должен бы. Например, в мае на саммите АСЕАН – США в Вашингтоне он встречался с прокитайским премьер-министром Камбоджи Хун Сеном, возглавляющим свою страну уже 37 лет и именуемым в американской партийной прессе не иначе как диктатором. А в июле в ходе визита в Саудовскую Аравию Байден встречался с наследным принцем Мухаммедом бен Салманом, которого он сам обвинял в убийстве журналиста Джамаля Хашогги.

Образцом многовекторности во внешней политике сегодня является президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, который продает Украине «байрактары» и при этом ведет дружеские переговоры с Владимиром Путиным. Турецкая внешняя политика и сам Эрдоган регулярно подвергаются критике и в западных, и в российских медиа (одни считают ее пророссийской, другие – антироссийской). Однако, если судить по результатам (достижение договоренности о вывозе зерна из одесского порта), турецкая многовекторность не просто эффективна – она востребована и российской стороной, и западной.

И казахстанский МИД, насколько нам известно, от многовекторности отказываться не собирается. Не потому, конечно, что она стала быстро превращаться во внешнеполитический мейнстрим. А потому, что задача дипломатии – обеспечение независимости и реального суверенитета, а многовекторность создает условия для оптимального решения этой задачи.