Как художники и музеи отказываются от меценатов

«Задумайтесь, миллионеры, какую славу вы приобретете, превращая свинину в фарфор, зерно – в бесценную керамику, грубую руду – в мрамор скульптур», — сказал Джозеф Чоат, адвокат и один из попечителей Метрополитен-музея, выступая в 1880 году перед промышленниками. Он был прав: что бы ни творили знаменитые меценаты, помимо спонсорства музеев и отдельных художников, об этом говорят редко и пишут лишь по особым поводам. А вот табличка на стене Лувра «Крыло Саклера» должна была всегда напоминать посетителям самого посещаемого музея в мире о щедрости американской династии.

Так и было – до лета 2019 года, когда фамилия Саклер исчезла из названия крыла и с вебсайта Лувра. Как сообщил музей в официальном заявлении: «истек законный период действия прав на имя». Но СМИ связывали это событие с акцией протеста американской фотохудожницы Нан Голдин: она обвинила семью Саклеров, сделавших состояние на болеутоляющем препарате «Оксиконтин», в том, что он вызывает зависимость.

«Важно, чтобы люди осознали, что имя Саклера является синонимом опиоидного кризиса», — сказала художница. И добавила: так же важно, чтобы оно было удалено из музеев.

Впрочем, Саклер – не единственная фамилия в списке покровителей искусств со сложной репутацией. И если ее действительно можно удалить со стен и сайтов, то как быть с Борджиа, чье имя прочно связано с Леонардо да Винчи? Или с Чарлзом Саатчи, который открыл миру Дэмиена Херста? Рассказываем непростые истории знаменитых меценатов.

Семейство Борджиа: коррупционеры, отравители и меценаты

Сериал «Борджиа», 2011-2013 гг.

Каждый год пятого февраля в городке Феррара, что на севере Италии, устраивают праздник с карнавальным шествием, представлениями и танцами. Торжества посвящаются Лукреции Борджиа – той самой незаконной (но потом признанной) дочери Родриго Борджиа, или папы римского Александра VI, «аптекаря сатаны» (отравителя), коррупционера и… мецената.

Коротко о его делах. Стал папой, подкупив большинство кардиналов; в своей политике руководствовался лишь собственными интересами и интересами своей семьи; даже во время Итальянских войн (1494-1559 гг.) принимал ту или другую сторону в зависимости от личной выгоды; и, что лучше всего помнят – избавлялся от противников/соперников с помощью проверенных методов – яда и кинжала.

Коротко о меценатской деятельности. Взойдя на папский престол, решил, что помещениям папского дворца не хватает росписей, и пригласил художника Бернардино Пинтуриккьо исправить эту оплошность. На стене одной из комнат появилась Богоматерь, «напоминающая» одну из любовниц Александра VI Джулию Фарнезе, а рядом – и сам папа. Это не единственный «семейный портрет» Борджиа во дворце – сюжеты с папой и его детьми можно увидеть и в башне. Кроме того, росписи Пинтуриккьо украшают стены знаменитого Замка Святого Ангела – но, конечно, Родриго Борджиа покровительствовал и делал заказы не только ему. Учитель Рафаэля Пьетро Перуджино, Донато Браманте, и, наконец, Леонардо да Винчи – все эти художники так или иначе связаны с Борджиа.

Самая распространенная (и самая скандальная) версия говорит, что Иисуса на своей знаменитейшей фреске «Тайная вечеря» да Винчи писал не с кого иного, как с Чезаре Борджиа, сына папы. И Лукреция там тоже есть – слухи о ней, наверное, повторять не стоит: ее обвиняли в кровосместительных связях и называли «распутной отравительницей».

Почему же тогда в итальянской Ферраре уже 20 лет каждый год чествуют Лукрецию Борджиа? «Мы надеемся вынуть яд из Лукреции», — так сказал мэр города Гаетано Сатериале на пресс-конференции в Риме в 2002 году, когда в Ферраре впервые провели культурные мероприятия, посвященные золотоволосой красавице. Кстати, это произошло ровно через 500 лет после того, как Лукреция Борджиа стала женой герцога Феррары: с ее появлением город стал одним из крупных культурных центров. Уехав из Рима, она продолжала поддерживать художников и поэтов, и один из них, Лудовико Аристо, потом напишет в поэме «Неистовый Роланд», что герцогиня должна быть увековечена в «храме женственности» за «красоту и честность».

Величайший промоутер искусства Чарльз Саатчи

«Чарльз Саатчи: благословение или проклятие для молодых художников?» — такая статья была опубликована в британском издании independent.co.uk несколько лет назад, и это название как нельзя лучше отражает отношение к основателю рекламного агентства Saatchi & Saatchi, коллекционеру и «открывателю» многих новых имен в современном искусстве.

Впрочем, сам он представляется гораздо короче: «Меня зовут Чарльз Саатчи, и я артголик» — так называется его книга, которая вышла осенью 2009 года.

О его делах. Британец иракского происхождения, Чарльз Саатчи родился в Багдаде в 1943 году, но, когда ему было четыре года, семья переехала в Лондон. Потом Чарльз, уже сам, отправится в США. Карьера Саатчи началась с работы копирайтером в рекламном агентстве, но уже через пять лет 27-летний Чарльз вместе с братом Морисом создал собственное рекламное агентство Saatchi & Saatchi. С 1986 по 1995 год оно было крупнейшим в мире. Самый известный проект братьев – предвыборная кампания партии консерваторов, когда Саатчи придумали слоган «Трудящийся не работает» (Labour Isn’t Working»): прозрачный намек на партию соперников – лейбористов.

Кампания удалась, партия победила, а ее лидер Маргарет Тэтчер стала премьер-министром Великобритании. А еще был скандальный плакат для британского Совета медицинского просвещения с беременным мужчиной и призывом пользоваться контрацептивами; реклама сигарет Silk Cut и кампания против табака («Ты не сможешь отмыть свои легкие») и т.д. — словом, у Saatchi & Saatchi складывалась крепкая успешная биография. «По дороге» они поглощали менее удачных конкурентов, и развивались даже слишком быстро – это стало ясно в 1990-х, когда агентство оказалось на грани банкротства. Совет директоров уволил Мориса Саатчи, Чарльз ушел сам. Впрочем, к тому времени он уже лет 10 не особенно вникал в бизнес, поскольку нашел главное дело своей жизни – коллекционирование искусства.

О его меценатской деятельности. В мире искусства Саатчи прежде всего известен тем, что открыл миру группу «Молодые британские художники», и, среди них – Дэмиена Херста и Трейси Эмин. В 1997 году коллекционер организовал выставку Sensation («Сенсация») в Лондонской Королевской академии художеств — публика впервые увидела «Акулу в формальдегиде» Дэмиена Херста, портрет детоубийцы Миры Хиндли, созданный из отпечатков вымазанных в краске детских ладошек (автор – Маркус Харви), картину с изображением чернокожей Девы Марии, «украшенную» слоновьим навозом (автор — Крис Офили). Именно последний холст возмутил тогдашнего мэра Нью-Йорка Рудольфа Джулиани, когда «Сенсация» после Лондона поехала в США – он пообещал, что эти художества скажутся на бюджете храма искусства: выставка проходила в Бруклинском музее.

А Чарльз Саатчи добился своего: о нем заговорили как о серьезном коллекционере, меценате и покровителе молодого британского искусства, и, конечно, как о настоящем знатоке, который может разглядеть талант в студенте художественного вуза и продажный потенциал его работ. Лучше всего это доказывали его собственные сделки: как писало издание The Guardian, автопортрет Марка Куина – голову художника, отлитую из 4,5 л его собственной крови и замороженную – Саатчи купил в 1991 году за $22 тыс. Перепродал в 2005-м за $2,7 млн.

Кстати, в том же издании в 2001 году было опубликовано интервью Дэмиена Херста, где художник сказал, что Чарльза Саатчи искусство не интересует – только деньги. Он выкупил свои работы у Саатчи после того, как «меценат» сказал, что намерен продать их – но так, чтобы снизить мировые цены на произведения художника. Херст пошел на это, потому что знал: Саатчи не шутит. Такая история случилась 40 лет назад с итальянским неоэкспрессионистом Сандро Чиа: неизвестно, что произошло у них с Чарльзем Саатчи, но коллекционер купил немало работ Чиа, и тут же продал их. Достаточно дешево, тем самым разрушив карьеру многообещавшего художника.

«Величайший промоутер искусства второй половины XX века», как арт-критики называют Саатчи, по-прежнему заглядывает на выставки выпускников творческих вузов, и нередко достает чековую книжку, чтобы расплатиться за понравившиеся ему работы. И вопрос, заданный independent.co.uk — благословение это или проклятие для молодых художников? – остается актуальным.

Саклеры. Музеи и опиоиды

И, возвращаясь к Саклерам. Месяц назад, в августе Верховный суд США заблокировал общенациональное соглашение с компанией Purdue Pharma (владельцы – члены семьи Саклер), которое должно было защитить Саклеров от гражданских исков от пострадавших в результате употребления опиоидов (и их родственников). То есть история с оксиконтином продолжается, о семье Саклер снимают сериалы, регулярно пишут масс-медиа, а таблички с их фамилией постепенно исчезают из музеев и других храмов искусства. А таких много! Кроме «крыла Саклеров» в Лувре еще есть (были) семь галерей в Метрополитен-музее, пространства в галерее Тейт и Национальной галерее Великобритании, Центр искусствоведения в музее Гуггенхайма и т.д. Но, похоже, история Саклеров – это тот самый случай, когда старая формула «превратить свинину в фарфор, зерно – в бесценную керамику, грубую руду – в мрамор скульптур», или, в данном случае – обезболивающие препараты в многочисленные произведения искусства – не сработала.