Глава Нацпалаты коллекторов: «Банкротство — это мера крайней необходимости, а не легкий способ избавиться от долгов»

По мнению Назгуль Естеусизовой, председателя ОЮЛ «Национальная палата коллекторов Казахстана», в республике необходимо повышать финансовую грамотность населения, чтобы гражданам не требовалось прибегать к закону о банкротстве, которое, по сути, является крайней мерой.

— Как вы оцениваете первые итоги работы механизма банкротства в Казахстане?

— Закон о банкротстве в нашей стране действует с марта 2023 года. В целом, оцениваю первые итоги как вполне ожидаемые. В начале сентября были опубликованы списки тех, кто прошел эту процедуру и официально является банкротом. На сегодня это около 2 тыс. граждан, и, согласно закону, должниками они больше не являются. Всего же было подано более 65 тыс. заявок на внесудебную процедуру банкротства, из которых более 53 тыс. получили отказ, остальные – а это около 9 тыс. заявок — находятся на стадии рассмотрения. С другой стороны, сегодня мы видим, что те проблемы, о которых мы говорили еще весной, также стали реальностью, и для их решения потребуется приложить определенные усилия.

— Что вы имеете в виду?

— Недостаточную информированность граждан о критериях банкротства — с одной стороны, негибкость некоторых финансовых институтов — с другой. К примеру, поскольку данные по банкротству находятся в открытом доступе, мы видим, что у кого-то из заявителей есть долги в 3-4 млн тенге и сразу несколько кредиторов, и, наверное, им действительно было тяжело. Но есть случаи, когда долг имелся лишь в одной организации в размере до 300 тыс. тенге. Одна женщина, к примеру, подала заявку на банкротство при долге около 50 тыс. тенге. Не думаю, что при задолженности на такую сумму банкротство было мерой крайней необходимости. К сожалению, некоторые казахстанцы полагают, что банкротство – это некая амнистия и легкий способ избавиться от долгов, и не задумываются об их последствиях. С другой стороны, бывают и достаточно крупные суммы. Например, один гражданин имел долг на сумму более 70 млн тенге, которую он объективно не мог погасить.

— Согласно данным сервиса Tazalau, на процедуру внесудебного банкротства подали заявления более 65 тыс. казахстанцев, но в 80% случаев эти заявки были отклонены. С чем это связано?

— Процедура проверки должника на соответствие требованиям закона о банкротстве достаточно щепетильная. Как правило, те, кто получил отказ, не соответствуют условиям процедуры или же элементарно неправильно подали заявку (с ошибками). Однако я хотела бы обратить внимание на другое: значительное число заявителей на внесудебное банкротство имеют долги, которые вполне могли бы быть погашены без крайних мер.

Когда мы видим небольшую задолженность, а речь нередко идет о суммах порядка 100 тыс. тенге, то мы понимаем, что такой долг можно погасить небольшими регулярными взносами. Возникает вопрос, почему люди, которых предупреждают о том, что быть банкротом значит на пять ближайших лет оказаться отрезанным от финансовой системы страны и потом нести это «звание» еще долгие годы, легко идут на такой кардинальный шаг. Ответ, на мой взгляд, здесь простой:людей вынуждает делать это негибкость некоторых финансовых институтов.

Нередко на стадии досудебного урегулирования задолженности банки, МФО или коллекторские агентства требуют с должника погасить всю сумму или значительную часть долга сразу. Естественно, что гражданин, у которого и так уже есть финансовые трудности, не может этого сделать, и поэтому перспектива одним махом избавиться от долгов, пусть и путем определенных репутационных потерь и ограничений, кажется ему хорошей идеей. Т.е. кредиторы, вольно или невольно, сами подталкивают должника к этому решению.

Кроме того, есть и многочисленные посредники, обещающие людям избавить их от долгов через процедуру банкротства. В итоге некоторые заемщики умышленно не погашают кредит, надеясь, что потом смогут пройти процедуру банкротства. Считаю, что госорганы должны обратить на это внимание и как минимум запретить спекуляцию на этом фоне посредством рекламы в СМИ, социальных сетях, попытки нажиться на услугах со слоганом наподобие: «Помогу обанкротиться», «Избавим от долгов и кредитов», «Взяли в работу — гарантируем успех» и т.д.

— А могут ли финансовые институты препятствовать прохождению процедуры банкротства?

— Нет, не могут. На практике они, скорее, наоборот, способствовали тому, что должники подавали на процедуру банкротства, так как отказывали им в более гибких условиях, в предоставлении нового щадящего графика для погашения задолженности.

— Еще один вид банкротства – через суд – привлек всего 950 заявок. В чем разница по сравнению с внесудебным банкротством?

— Граждане, которые подали на внесудебное банкротство – это те, у кого долг меньше 5,5 млн тенге либо нет погашения задолженности уже свыше пяти лет. А решение о банкротстве через суд принимается, когда речь идет о суммах выше этого порога и при наличии недвижимости, несоизмеримой с суммой долга. Соответственно, судебное банкротство – это про ситуации, когда долг составляет действительно большие суммы и погасить его попросту не представляется возможным.

— Что делать должнику, если в процедуре банкротства ему было отказано?

— Если в банкротстве было отказано, то нужно устранить причину отказа. Тогда появится возможность повторно через три месяца подать заявление на прохождение данной процедуры.

В целом же важно понять, что банкротство — это крайняя мера, это решение для тех, кто попал в действительно безвыходное финансовое положение.

Но, как я уже говорила, реструктуризация долга и его погашение небольшими частями с финансовой точки зрения были бы более правильным решением для всех сторон, без ущерба социальному статусу должника, который мог бы и дальше пользоваться услугами финансовых институтов — конечно же, с более разумным подходом.