Близкие контакты: как фантастика объединяет Восток и Запад
В марте зрители увидят экранизации сразу двух фантастических произведений, которые можно назвать краеугольными для жанра.
В начале месяца в кинотеатрах вышла вторая часть «Дюны», где черты европейского средневековья смешиваются с исламскими мотивами, заложенными еще автором эпопеи Фрэнком Гербертом; а в конце марта Netflix выпускает сериал «Задача трех тел» по мотивам культового романа китайского писателя Лю Цысиня о поиске инопланетян в эпоху «культурной революции» (сериал сделан создателями «Игры престолов»).
Обе экранизации – примеры жанровой мультикультурности, где объединяются восточные и западные особенности. О том, как в фантастике встречаются разные сюжеты и почему в таких случаях все равно не обходится без проблем, – в материале «Курсива».
Самураи далекой-далекой галактики
За почти пятидесятилетнюю историю «Звездных войн» фанаты и исследователи успели разложить эту вселенную по полочкам, обнаружив в них отсылки как к академическим трудам вроде «Тысячеликого героя» Джозефа Кэмпбелла, анализирующего вечное путешествие протагониста в мировых сюжетах, так и к старомодной бульварной фантастике – американским комиксам о Флэше Гордоне и Баке Роджерсе 1930-х годов.
Однако космическая сага в большей степени обязана восточной, а не западной культуре. Увлечение Джорджа Лукаса кинематографом Акиры Куросавы привело к тому, что его первый фильм фактически представляет переложение самурайской картины «Три негодяя в скрытой крепости» о спасении принцессы легендарным генералом, скрывающимся под видом разбойника, и двумя неудачливыми крестьянами, которые в «Звездных войнах», например, превратились в дроидов. Звезде фильма Тосиро Мифунэ Лукас и вовсе предлагал две роли – сначала положительного Оби-Вана Кеноби, а затем отрицательного Дарта Вейдера. Даже характерное слово «джедай» было подсмотрено им там же – это искаженное название японского жанра «дзидайгэки», исторической драмы, которая тогда была на пике популярности в кино, в том числе благодаря Куросаве.
Сам Куросава с голливудским миром почти не пересекался: самыми близкими его контактами были фильмы «Поезд-беглец», поставленный Андреем Кончаловским по мотивам его сценария, и «Сны», фантастическая притча, поддержанная Warner Bros. и такими режиссерами, как Мартин Скорсезе, Стивен Спилберг и, собственно, Джордж Лукас (их отношения напоминали отношения учителя и ученика: в 1990 году тот даже вручал Куросаве почетного «Оскара» на сцене).
Куда более интересная и запутанная история с приглашенным в США из-за границы иностранцем, в которой оказался замешан и Спилберг, случилась у Сатьяджита Рая, классика индийского кино, о котором Куросава отзывался так: «Не видеть фильмы Сатьяджита Рая – все равно что не видеть солнце или луну в этом мире».
Чужой в Голливуде
У Рая было несколько ипостасей. Первая – едва ли не важнейший индийский режиссер того времени, вдохнувший под влиянием итальянского неореализма жизнь в национальное кино: его дебютная «Песнь дороги», история о простой семье в бенгальской деревне, стала большим событием на Каннском кинофестивале в 1956 году. Вторая – тесно связанный с фантастическим жанром писатель.
Рай в том числе занимался переводами западной литературы, например произведений Рэя Брэдбери и Артура Кларка, соавтора Стэнли Кубрика по «Космической одиссее 2001 года», на бенгальский язык. Интересно, что в бенгальской литературе к этому моменту уже существовала довольно сильная фантастическая традиция: так, на рубеже XIX и XX веков автор Джагадананда Рой опубликовал повесть о космическом путешествии на Венеру и описал там пришельцев (исследователи указывают, что он сделал это на несколько лет раньше, чем, например, Герберт Уэллс в «Войне миров»), а феминистская писательница Бегум Рокея написала утопическую книгу «Сон султанши», где было показано женское общество, достигшее небывалого технологического прогресса.
Сам Рай, однако, испытал влияние западных писателей: придуманные им в начале 1960-х годов персонажи сыщик Фелуда и профессор Шонку были вдохновлены Шерлоком Холмсом и эксцентричным профессором Челленджером из «Затерянного мира». В 1962 году он написал рассказ о пришельце, который прилетает в бенгальскую деревню, начинает общаться с местными жителями и заводит дружбу со школьным учителем.
Позже Рай захотел снять фильм по своему рассказу, поделился идеей с Артуром Кларком, и тот, заинтересовавшись, связал Рая с продюсером со Шри-Ланки Майком Уилсоном. Как выяснится позднее, ненадежным авантюристом, пообещавшим режиссеру проложить путь проекту в Голливуд и подключить крупных звезд: Марлона Брандо и Питера Селлерса. Рай начал с ним работу, поставив условие, что съемки будут проходить в Индии на трех языках – хинди, английском и бенгальском. Сюжет «Инопланетянина» должен был рассказывать о дружбе пришельца с мальчиком (это изменение истории еще будет иметь последствия много лет спустя), а среди других персонажей были журналист из Калькутты, американский инженер и индийский бизнесмен, причем роль последнего предназначалась стопроцентному англичанину Селлерсу (тот за свою карьеру играл и индийцев, и китайцев в противоречивых по современным меркам фильмах).
Но Уилсон ради собственной выгоды завладел правами на написанный сценарий, к которому не имел никакого отношения, и проект, запланированный на 1967–1968 годы, вошел в стадию «производственного ада»: съемки не могли начаться, Брандо поменял планы, а продюсер больше интересовался голливудскими вечеринками, чем работой над фильмом. В итоге Рай, поняв, что кино не состоится, вернулся в Индию, а сценарий «Инопланетянина» так и остался в недрах Голливуда – и о нем снова вспомнили, когда в 1982 году на экраны вышел «Инопланетянин» Стивена Спилберга, во многом повторяющий сюжет индийского режиссера, а также образ пришельца, подробно описанный и зарисованный Раем.
На это сходство почти сразу обратил внимание Артур Кларк, а много лет спустя Мартин Скорсезе заявлял, что параллели очевидны и у него нет сомнений – без влияния этого сценария не обошлось. То же самое сказал сам Рай, не ставший, впрочем, предъявлять претензий к Спилбергу. Тот в ответ лишь мог оправдываться, что ничего об этом не знал и его история не имеет никакого отношения к раннему «Инопланетянину» (справедливости ради, оригинальный замысел Спилберга предполагал вовсе не семейное кино, а фантастический хоррор, тематически продолжающий «Близкие контакты третьей степени»).
Трудности перевода
Американская киноиндустрия налаживала связь с восточной культурой. Как ни странно, куда успешнее это получалось делать на телевизионном поприще: так, культовый сериал «Звездный путь», впервые показанный в 1966 году, по замыслу создателя Джина Родденберри представлял идеальное будущее человечества, где со всеми конфликтами было покончено, и потому стал одним из ранних примеров diversity – культурного разнообразия и большого количества самых разных персонажей; например, в сюжете появился японец Сулу, и Родденберри старался не сводить его к набору популярных в то время в кино стереотипов.
Процессы культурного обмена между Востоком и Западом шли и в литературе. Пожалуй, одним из самых ярких фантастов, интересовавшихся Востоком, был Филип Дик (книга «Человек в высоком замке» 1962 года построена на китайской «Книге перемен» – и, по словам Дика, с помощью нее и написана), однако благодаря Дени Вильневу более актуальное в последние годы имя – Фрэнк Герберт, создатель цикла «Дюна».
Как и Джордж Лукас, к которому он относился прохладно, критикуя «Звездные войны» (тем не менее в них даже находят отсылки к «Дюне»!), Герберт черпал вдохновение из разных источников при создании причудливого мира будущего. Наибольшее влияние на него оказали легенды о короле Артуре, биография полковника Т. Э. Лоуренса, он же Лоуренс Аравийский из фильма Дэвида Лина (кстати, именно ему – не путать с Дэвидом Линчем – изначально хотели доверить экранизацию романа), движение энвайронментализма, а также ислам, во многом ставший основой его вселенной.
Такие слова, как Шаи-Хулуд (знаменитые песчаные черви) и Лисан аль-Гаиб (пророк в верованиях народа фрименов), были фактически заимствованы Гербертом из арабского языка, а борьба Пола Атрейдеса именуется в книгах джихадом. Сам сюжет «Дюны» можно прочитать и как политическую аллегорию – достаточно заменить экзотическую пряность на нефть и увидеть параллели с Ближним Востоком. Любопытно, что автор обратил внимание и на Восточный блок – имя антагониста серии, барона Владимира Харконнена, вероятно, отсылало в те годы к «красной угрозе». Для литературных редакторов 1960-х годов такие культурно-религиозные концепции звучали слишком непонятно – и даже радикально, поэтому Герберта просили «приглушить» исламское влияние; тот отказывался, не раз впоследствии говоря о большой роли ислама в современном мире.
Такие же вопросы поднялись после выхода фильмов Вильнева – как более двух лет назад, так и сейчас. Ведущие издания мира анализируют, как авторы в итоге обошлись с материалом и нет ли в этом нередкой голливудской нечувствительности (в общем-то, в некоторой степени свойственной и самим книгам, все же написанным «со стороны») – так, автор статьи в The Washington Post Харис А. Дуррани в 2021 году указывал, что фильм активно обходит стороной эти исламские черты, в то же время делая упор на поверхностную экзотичность; одним из характерных изменений стало отсутствие слова «джихад», которое заменили на более «нейтральное» для западной аудитории «поход» (в оригинале – «crusade», то есть крестовый поход, что в итоге породило достаточно противоречивый контекст).
Netflix в космической гонке
В связи с этим крайне любопытно увидеть, как Netflix справится с экранизацией китайского научно-фантастического романа Лю Цысиня «Задача трех тел» о масштабной войне человечества с внеземной цивилизацией – не только потому, что эту амбициозную книгу, насыщенную научными и философскими идеями, вообще трудно вообразить на экране, но и потому, что она сконцентрирована на Китае: особую роль в ней играет «культурная революция» Мао Цзэдуна, служащая завязкой всего сюжета (впрочем, нелинейного и охватывающего разные уголки мира). В то же время сценаристы Дэвид Бениофф и Д. Б. Уайсс, создатели сериальной «Игры престолов», взявшиеся за проект, могли подобрать к этой истории необходимые ключи: сам Лю Цысинь заявлял, что ему очень нравятся «Интерстеллар» Кристофера Нолана и «Дюна» Вильнева, а его книги можно назвать «вариацией на тему» сюжетов Артура Кларка.
Причем Netflix несколько опоздал – для самых нетерпеливых зрителей уже есть альтернатива. Это китайская экранизация как в виде мультсериала 2022 года, так и полноценного игрового сериала 2023-го. До этого китайская киноиндустрия уже демонстрировала свои возможности в жанре. В 2019 году вышла «Блуждающая Земля» по мотивам рассказа все того же Лю Цысиня, названная «первым космическим блокбастером Китая». Сам режиссер Франт Гво позднее признался, что в кино его привел увиденный в 1990-е годы сиквел «Терминатора», и он всегда мечтал снять фантастику.
Фильм заработал в мировом прокате $700 млн, став пятым в списке самых кассовых неанглоязычных картин, четыре года спустя получил приквел, а Netflix приобрел права на его международную дистрибуцию – похоже, все-таки «космическая гонка» уступила место сотрудничеству. Не зря даже Кинг-Конг и Годзилла, два самых знаменитых фантастических монстра из разных частей света, теперь забыли о вражде и объединяются в новом фильме франшизы, который тоже очень кстати выходит в конце марта.
