Какие фильмы наградили на 77-м Каннском кинофестивале и почему
В минувшие выходные во Франции были вручены основные награды очередного Каннского кинофестиваля. Главный приз — «Золотую пальмовую ветвь» получила русская комедия американского режиссера Шона Бэйкера «Анора», о которой «Курсив» уже писал. Надо сказать, что победа ленты об узбекской стриптизерше, сумевшей женить на себе сына российского миллиардера стала для критиков полной неожиданностью, хотя это кино, и правда, получилось хорошим. Просто в победители прочили картину повесомее — например, от иранского диссидента Мохаммада Расулофа, осужденного за свою кинодеятельность на родине на 8 лет и сбежавшего оттуда перед самым фестивалем. «Курсив» рассказывает обо всех победителях в подробностях.
В этом году председателем жюри стала известная американская режиссерка, сценаристка и актриса, автор той самой «Барби» Грета Гервиг. Выбор основного победителя у Гервиг оказался таким же, как и у ее главной героини — прекрасной девушки в розовом платье по имени Барби: Грета вместе с коллегами выбрала с виду легкое, веселое, но на самом деле очень грустное кино, которое разворачивается в пределах хорошо знакомой ей территории — любимого Манхэттена. Кино из «другого мира» — Ирана, Индии, Португалии и Греции тоже наградили, но только в других категориях. Хотя распределение наград вышло довольно необычным, в целом, получилось не так уж и плохо. Так или иначе, но почти все фавориты кинопрессы попали в число призеров.
«Семя священного инжира» Мохаммада Расулофа — мощное иранское кино о силе женского протеста и бунте против системы
Перед самым началом Каннского кинофестиваля все мировые СМИ писали о том, что власти Ирана буквально накануне мероприятия приговорили режиссера Мохаммада Расулофа к восьми годам тюрьмы и публичной порке за нарушение им запрета на съемки кино. Расулоф — не только отличный кинематографист, но и оппозиционер и бунтарь, он снимает кино о недостатках государственной системы своей страны, что официальным органам, конечно, же не нравится. Но его истории получаются такими драматургически крепкими, драматичными и политически заряженными, что мимо них не проходит ни одно фестивальное жюри.
Так, в 2017 году этот режиссер был призером программы «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля — он получил награду за свой фильм «Неподкупный», который так похож по сюжету на «Левиафан» Андрея Звягинцева, что работу называли его иранской версией — напомним, в обеих картинах люди борются за клочок своей земли с мэрами, которым эта земля вдруг срочно понадобилась, а хозяева участков ни в какую не хотят ее освобождать, ведь они имеют на нее законное право. Чуть позже, в 2020 году, Расулоф стал обладателем «Золотого медведя» Берлинале — он снял драму о смертельной казни в Иране под названием «Здесь нет зла».
Режиссера давно преследуют за его взгляды — до 2024 года в Иране его уже дважды приговаривали к тюремным срокам — один раз вместе с лишением прав на съемки какого-либо кино, второй раз за антиправительственную пропаганду. Узнав о чем его новая работа — она о женских протестах против ношения хиджаба, власти обвинили его в том, что Расулоф снимает кино нелегально — без получения лицензии от соответствующих органов. К тому же его актрисы якобы неправильно надевали на съемках хиджаб, а то и вовсе снимались там без хиджаба, а это харам. Кино немедленно запретили, а всем кто принимал участие в съемках этой картины было запрещено выезжать из страны. Но Расулофу удалось сбежать в Европу и самолично получить приз — специальный приз жюри 77-го Каннского фестиваля, а также еще несколько не самых главных призов — от экуменического (христианского) жюри, приз кинопрессы — ФИПРЕССИ и т.д.
Признаться, большинство критиков видело эту ленту в главных победителях, ведь она была показана в самый последний день конкурса и стала красивой кульминационной точкой всей программы, но, увы, не вышло.
О чем драма «Семя священного инжира»
Фильм рассказывает о семье амбициозного тегеранского юриста Имана (Мисса Зарех), которого повышают по службе — теперь он государственный следователь. Еще пару лет и он вполне может стать высокопоставленным судьей и очень влиятельным человеком в своей стране, а это значит, что он, его дети: две дочери-студентки (Сетаре Малек и Махса Ростами) и жена (Сохейла Голестани) будут жить намного лучше, чем вчера. Но бесплатный сыр бывает, как известно, только в мышеловке, вскоре Иман обнаруживает, что должность следователя предполагает не только хорошую зарплату и внушительный соцпакет, но и работу, которую нужно выполнять по указке сверху и без единого возражения. Вполне может быть, что он будет по долгу службы выносить жестокие приговоры, даже тем, кто явно этого не заслуживает.
Коллеги Имана поопытнее предупреждают: новая работа опасна, ему и его семье могут угрожать, будут стараться оказывать на него давление, поэтому он должен быть всегда начеку. Для безопасности ему даже выдают табельный пистолет, который он беззаботно оставляет дома в спальне и напрочь о нем забывает. Ситуация на работе внезапно обостряется, когда начинается волна протестов — женщины бунтуют против обязательного ношения хиджаба, из-за чего весь Иран охвачен беспорядками. Иману приходится с утра до вечера разбираться с протестующими. Он так занят бунтарями, что сам не замечает как внутри его собственного дома назревает такой же, не менее яростный женский бунт.
По началу его дочери сочувствовали протестующим, но активно выражать свое мнение при отце не стремились. Но все точки над i ставит их знакомая — она вышла на уличные протесты, а полиция ей выстрелила в лицо дробью, превратив его в кровавое месиво. В больницу пострадавшей обратиться нельзя — раненная сразу же окажется в тюрьме, а оставаться дома у следователя опасно. К тому же, у него как на зло, еще и пропадает пистолет — в тумбочке спальной комнаты его нет, а потеря табельного револьвера грозит мужчине увольнением и, возможно, даже тюремным сроком. Никто из домашних не знает куда делось оружие. Разумеется, оно появится в нужный час, чтобы сыграть свою главную роль, как завещал великий Чехов.
Чем интересна картина
«Семя священного инжира» начинается как типичный иранский фильм — поначалу это по-восточному неторопливое, рефлексирующее и психологически тонко сделанное кино, но уже во второй части оно набирает ритм и превращается в захватывающий триллер, который крепко держит внимание зрителя и заставляет его искренне сопереживать героям. Расулоф очень четко и жестко расставляет противоборствующие стороны: с одной стороны, абьюзивный режим (следователь Иман его живое воплощение) и политика иранских властей, наказывающих своих гражданок за отказ носить хиджаб, с другой стороны, свободные и красивые женщины Ирана, которые оказывают смелое и достойное сопротивление царящей там мизогинии. К слову, роль жены следователя играет актриса Сохейла Голестани, которую саму задерживали во время антихиджабных протестов.
У Расулофа получилось хоть и несколько прямолинейное, но все же очень впечатляющее и сильное кино, которое заслуживало большего приза, чем тот, что он получил. А причем тут священный инжир? Который еще называют смоковницей? Название отсылает к 95-й суре Корана —«Ат-Тин» («Смоковница»), в которой Всевышний клянется двумя благословенными плодами — инжиром и оливой и двумя святыми местами в том, что сотворил человека в прекрасном виде, наделив его разумом, волей и прочими совершеннейшими качествами. Но почему-то человек не использует их, а опускается до самого низкого уровня (за исключением тех, кто уверовал и совершает благочестивые деяния). Кино Расулофа тоже будто вопрошает — почему мужчины, которые могут превратить жизнь женщины в сказку, в итоге превращают ее в ад? Ответа на этот вопрос не знает никто.
«Все, что мы представляем как свет» Паял Кападиа — нежный индийский фильм от дебютантки
Еще одной картиной, сумевшей завоевать мгновенную любовь критиков стала первая художественная лента 38-летней индийской документалистки Паял Кападиа — «Все, что мы представляем как свет». Хотя девушка практически во всем дебютантка: она в первый раз снимает игровое кино и первый раз участвует в основном конкурсе и среди всех конкурсных лент — это, кажется, первая индийская работа за последние 30 лет, ее история трех мумбайских медсестер, уехавших в глухомань, подальше от большого города, очаровала жюри с первого взгляда. Они единогласно вручили Кападиа свое Гран-при.
У многих зрителей складывается ощущение, будто бы большую часть ленты на экране ничего не происходит, но на самом деле внутри все сконструировано так цельно, изящно, элегантно и атмосферно, что сдаешься в плен этого фильма без всяких колебаний. Свой киноязык режиссерка строит как музыку, в которой все работает на общую атмосферу: и фрагменты будничных разговоров дома и в госпитале, и кокетливый женский смех, и болливудская музыка, и нетрезвые танцы под случайно найденный дома алкоголь, и зарядивший вдруг ливень, и общий шум большого города.
О чем картина «Все, что мы представляем как свет»
Три индийские медсестры: 40-летняя Прабха (Кани Кусрути), 30-летняя Ану (Дивья Прабха) и 50—летняя Парвати (Чхая Кадам) работают вместе и даже немного дружат. Причем, Прабха и Ану снимают вместе квартиру, хотя они совсем разные: Прабха — серьезная, молчаливая, слегка интровертная женщина, которая, кажется, до сих пор влюблена в бросившего ее мужа. Он уехал в Германию почти сразу после свадьбы и с тех пор не давал о себе знать. Разве что однажды прислал ей тайно новую рисоварку made in Germany. Ану помладше, посимпатичнее и чуть более открыта миру — она всегда всем улыбается, легка на подъем и даже роман у нее имеется — под аккомпанемент общебольничных сплетен она встречается с доктором, мусульманином Шиазом (Хридху Харун). Все почему-то это осуждают и даже пытаются ее образумить.
Однажды их третьей подруге, пожилой вдове Парвати, угрожают выселением. Застройщик перекупил ее многоквартирный дом и предлагает всем съезжать, настаивая на компенсации, но ее покойный муж не оставил ей никаких документов, которые доказали бы ее право на собственность. В итоге ей приходится переехать в деревню. Вместе с ней переезжают и две ее подруги: Прабха и Ану. Все вместе женщины пытаются начать новую жизнь на новом месте — одна попытается обустроить свой деревенский дом, не хуже чем в городе, вторая наконец определится что же она будет делать с мужем дальше, а третья поймет, что ее любовь ей важнее, чем общественное мнение.
Больше всего в картине Кападиа привлекает не сама история, а то как она сделана — все происходящее здесь перенесено на экран так бережно и деликатно, что чувствуется дыхание каждого в кадре, зритель сам будто находится там вместе с героями — ездит по ночному Мумбаи на мотоцикле, раздает инструкции новеньким медсестрам, по вечерам готовит с героинями индийские блюда, танцует под болливудские хиты и даже делает УЗИ беременной кошке. В работе индийской режиссерки каким-то удивительным образом сошлись все признаки талантливого кино, превращающие быт человека в поэзию, а всю окружающую обстановку в магию, в которой одинаково волшебно смотрятся как огни большого города, так и таинственные джунгли с древними пещерами, где скрываются языческие божества… Интересная работа, которая говорит о главном — рождении нового киноталанта.
«Гранд Тур» («Большое путешествие») Мигеля Гомиша — невероятно красивое кино португальского режиссера, получившего приз за лучшую режиссуру
Когда-то Мигель Гомиш занимался кинокритикой, потом решил снимать синефильское кино и начал это делать максимально эксцентричным способом — то выдаст шестичасовой фильм об экономическом кризисе в Португалии, используя для своего повествования структуру восточных сказок в стиле «Тысячи и одной ночи», то снимет черно-белое, местами немое кино «Табу» о выжившей из ума португальской старушке Авроре, завсегдатайше местных казино, которая в молодости жила в Африке у подножья горы Табу (она вымышлена), разводила крокодилов и любила музыканта намного моложе ее.
При этом автор, конечно, же снабдит эту очаровательную бредятину красивой поэтической притчей о путешественнике прошлого, которому являлся призрак его погибшей возлюбленной. Он был так расстроен этими встречами, что решил пойти вслед за любимой и погиб, бросившись в реку с крокодилами. С тех пор в тех местах рассказывают легенду о печальном крокодиле, который появляется перед закатом в компании красивой женщины…
Вот собственно и все, что надо знать об авторском методе рассказа Гомиша. Зачастую это странная, но по-своему очаровательная смесь его фантазий, высокого классического кино и экзотических путешествий по бывшим колониям (в частности — колониям Португалии). Внятно и сюжетно рассказать, о чем его новое кино не представляется возможным, но удовольствие от просмотренного вы обязательно получите — это очень красиво.
Мигель Гомиш не стал оригинальничать и решил насладиться колониальной эпохой и в своем «Гранд туре» тоже, только тут под прицел его внимания попадает не когда-то принадлежавший Португалии Мозамбик, как в «Табу», а другая колония, британская — Бирма. Главным героем его нового повествования является британский госслужащий Эдвард (Гонсало Уоддингтон), который живет в колониальной Бирме во время Первой мировой войны и собирается жениться на женщине по имени Молли (Криста Альфайате), с которой он помолвлен 7 лет. Забавно, что поданные — британцы, но говорят в фильме все почему-то по-португальски.
На словах Эдвард вроде как не против уже пойти под венец — женщина-то ждет, но на деле, лишь получив от нее короткую телеграмму о ее прибытии, он бежит от нее куда подальше — сначала в Сингапур, потом в Бангкок, затем в Сайгон, Манилу и Осаку. Столкнувшиеся с ним справедливо начинают подозревать его в шпионаже, а японские власти даже высылают из страны за предполагаемую связь с военно-морской разведкой США. После чего горе-жених отправляется в Шанхай, Чунцин, Сычуань и Тибет. Вся первая половина фильма про то как Эдвард окольными путями пытается якобы добраться до своей невесты, на самом деле убегает от нее, а вся вторая часть посвящена тому, что Молли решает все взять в свои руки и сама совершает большое путешествие по Азии, чтобы отыскать своего будущего мужа. Женщина, которая имеет привычку странно смеяться и падать в обморок на публике настроена максимально воинственно, она не сдается ни в какую погоду и ни в какой местности, будь даже это самые непроходимые джунгли. Но свадьба, увы, так и не состоится…
Вообще-то сейчас принято ругать за экзотизацию и беззастенчивую эксплуатацию какой-либо культуры, ее аутентичных красот и достопримечательностей, но Мигель Гомишу все равно, в своих интервью он признавался, что для него его новое кино- это не столько портрет Азии и не портрет эпохи, сколько особое кинематографическое пространство, которые существует вне времени и вне пространства. К слову, он действительно порой игнорирует свой же выдуманный мир (напомним, действия происходят во времена Первой мировой войны) и обращается к современным сюжетам. Что интересно, сегодняшние зарисовки с тем же караоке и помпезной классической музыкой он встраивает в свое кино довольно успешно.
Оказывается, чтобы снять эту картину, автор отправился в начале 2020 года в пятинедельное путешествие по Юго-Восточной Азии и самолично снимал свои впечатления на 16-миллиметровую ручную камеру, часть материала он сделать не успел и руководил съемочным процессом уже из Лиссабона. Затем все полученные материалы он свел в одно большое повествование. О чем эта история, какую цель преследовал Гомиш и о чем он хотел нам поведать в своем кино уже неважно, ведь здесь главное не что сделано, а как. получилось достаточно синефильски.
Повторимся, «Гранд Тур» («Большое путешествие») — это умопомрачительной красоты кино, снятое в лучших колониальных традициях, как это бы парадоксально и несовременно бы ни звучало. Жюри это кино оценило, но массовый зритель, привыкший к четкому сюжету, вряд ли пойдет смотреть такое кино в кинотеатры, разве что в качестве особого киноэкспириенса, тогда почему бы и нет?
«Виды доброты» Йоргоса Лантимоса — издевательское кино, в котором лучше всех выглядел Джесси Племонс, за что его и отметили наградой за лучшую мужскую роль
Самый модный и успешный греческий режиссер, еще вчера потрясший всех своими «Бедными-несчастными» с Эммой Стоун в главной роли (фильм получил «Золотого Льва» Венеции, а Эмма Стоун во второй раз взяла «Оскар») снял новое кино. Понятное дело, получилось что-то вроде режиссерской разминки, нечто вытащенное из загашников и экранизированное, лишь бы творческая энергия не стояла на месте. Получилось в духе раннего Лантимоса — много абсурда, странного юмора, секса и различных извращений. Честно говоря, больше похоже на дуракаваляние и хулиганство в свободное от работы время, чем на кино, которое может занять достойное место в его фильмографии. Впрочем, умели бы все так дурака валять, как это делает этот безумный грек.
«Виды доброты» Йоргос Лантимоса — это альманах из трех неравноценных историй, в которой участвует один и тот же каст: Джесси Племонс, Эмма Стоун, Уиллем Дефо, Маргарет Куолли, Хонг Чау и еще пара актеров. Формально все истории посвящаются некому персонажу по имени R. M. F. (Йоргос Стефанакос), во всяком случае, все три новеллы названы в его честь: «Смерть RMF», «RMF летит» и «RMF ест бутерброд». Одни критики посчитали R. M. F. ненавязчивым альтер эго самого режиссера, другие абсолютно случайным персонажем, ведь он даже не имеет собственного имени и назван в честь логотипа, мелькающего на его же рубашке. Он будто бы рандомный прохожий, который оказался не там и не в то время — а если быть точнее, в фантазии чудака Лантимоса. В первой новелле этого мужчину почему-то пытаются убить, что происходит с ним во второй и третьей, особенно замороченной новелле, зрители не успевают отследить.
Самая внятная и лаконичная история в «Видах доброты» — первая. В ней герой Джесси Племонса аккуратно выполняет все задания босса (того играет Уиллем Дефо) — тот ему подробно объясняет как жить, во сколько вставать, что есть, что читать («Анну Каренину») и объясняет даже, с какой регулярностью заниматься сексом с женой. Герой Племонса аккуратно все выполняет, пока шеф не дает ему задание убить человека. Тут-то у него и включается самостоятельное мышление.
Вторая история самая проработанная, она о том, что у полицейского (его опять играет Джесси Племонс) внезапно исчезает жена (Эмма Стоун), участница одной из морских экспедиций. Он ищет ее и так скучает по ней, что вечерами зовет друзей — семейную пару (жену там играет Маргарет Куолли) чтобы просмотреть их совместное домашнее порно, которое они снимали, когда были еще вчетвером. К слову, Стоун и Куолли так доверились режиссеру, что на минутку, и правда, превратились там в настоящих порноактрис. Впрочем, после пары таких ностальгических ужинов, женщина вдруг находится и возвращается домой, но муж ее не признает — у нее изменились привычки, поведение и даже размер ноги. Вскоре он понимает, что это не его жена, а ее клон, пусть даже очень похожий на нее и периодически устраивает для нее проверочные задания, например, просит ее приготовить на обед собственную печень…
Чем дальше двигается сюжет, тем больше запрещенного и табуированного нашим мозгом — расчлененки, насилия, порно и других странностей, которые любит Лантимос. Поэтому собаки, ведущие человеческую жизнь — почти что самый невинный образ этого кино (не считая, конечно, одну зачем-то подвешенную). Третья история «Виды доброты» — самая претенциозная, сложносочиненная и такая перегруженная, зритель просто устает следить за всем происходящим в кадре (картина идет 2,5 часа). По сюжету следователи культа (Джесси Племонс и Эмма Стоун) по поручению своего гуру (Уиллем Дефо) разыскивают девушку, способную воскрешать мертвых. Что было дальше воспроизвести трудно, особенно спустя время после премьеры, но это точно был какой-то дикий коктейль из фантазий Лантимоса, где нашлось место фетишизации близнецов, групповому сексу, безумным танцам Стоун на парковке и другой фирменной абсурдистике греческого режиссера.
«А причем тут доброта?», — спросите вы. Ни при чем. В это слово Лантимос привносит издевательский смысл, мол, так ли вы «добры», как хотите казаться и на что вы готовы ради «любви»? Какой властью над вами обладает «любимый» человек? Этот греческий режиссер в очередной раз исследует природу власти и любви и того как далеко человек может в этом зайти.
«Виды доброты» Йоргоса Лантимоса — это странное, но в меру занимательное кино, которое его фанат готов терпеть и даже ценить ради общей любви к его абсурдному искусству и особенному авторскому взгляду.
