Американский звездный стилист Ло Роуч, работавший с Зендаей, Селин Дион и Арианой Гранде, недавно объявил об уходе из модной индустрии, но при этом умудрился так обставить собственную отставку, что она только укрепила его позиции в соответствующем бизнесе. Он стал участником нового телешоу, запустил курсы, а также выпустил книгу под названием How to build a fashion icon — частично мемуары, частично руководство к действию. Журнал New Yorker довольно благосклонно к ней отнесся, включив в список рекомендуемого чтения этой осени. О книге рассказывает заместитель главного редактора Qalam.global Максим Семеляк.
В книге Роуч, в частности, описывает и свой мнимый отход от дел (одна из глав называется «Эра Ренессанса») и то, как Наоми Кэмпбелл уговаривала его стереть увольнительный пост в инстаграме (где у него миллион подписчиков) и прочие обстоятельства перезагрузки, смысл которой можно описать фразой самого автора – «пушить свой успех».
В светских кругах у Роуча сложилась репутация взбалмошной дивы, в лучших традициях старого Голливуда. Кстати, в недавнем фильме М. Найта Шьямалана «Ловушка» (2024) в эпизоде выведен капризный темнокожий стилист с длинными (правда, белыми) волосами, видимо, это легкий намек на автора «Как создать икону стиля».
Как Роуч сделал из Зендаи девушку-хамелеона
В этой книге, естественно, хватает риторики в духе литературы по саморазвитию — все эти «преодолей свой страх», «не бойся рисковать», «задумайся о том, какое наследие ты хочешь оставить», «перестань сравнивать себя с другими» и прочие love yourself. Роуч и сам признается, что постоянно читает мантры и ссылается на космический разум. Но если закрыть глаза на эти инфоцыганские сентенции, то за ними обнаружится довольно много забавных историй из жизни собственно большой моды – о том, например, как Роуч привел Зендаю к успеху.
Он сделал из звезды «Человека-паука» девушку-хамелеона. Рынок селебрити был переполнен юными красавицами, у каждой из которой был свой фирменный стиль. Роуч, по его словам, самолично поломал эту тенденцию и наплевал на принцип консистентности бренда. Так его любимая модель и муза Зендая стала иконой переменчивого стиля, которая позволяла себе выглядеть как угодно в любой момент времени. Каждое ее появление сопровождалось новым образом и цветом. Он при этом не стеснялся воровать детали у других моделей – весь вопрос в том, на ком они лучше смотрятся. Коль скоро мода – это коммуникация, то Зендая стала полиглотом, заявляет сочинитель.
Погружение в винтаж и сентиментальность
Главное в стиле, по Роучу, это неожиданность. Каждый выход в свет нужно воспринимать как уникальное путешествие. Одежда – это первая линия защиты. И в этом смысле необходимо уметь преодолевать свои страхи и, в случае чего, буквально избавляться от них. Неплохим примером подобной храбрости служит дефиле американской модели и актрисы из «Эйфории» Хантер Шефер. На показе Анн Демельмейстер Роуч обрядил ее в длинную шелковую юбку, верх же ограничил белым пером на голой груди. Сам стилист назвал это the titties look. Потом она в таком виде показалась на вечеринке по случаю вручения «Оскара», произведя изрядный фурор. Роуч пишет, что это было уже не просто птичье перо, но некое стило, которым Шефер вписала свое имя в историю.
Высокопарность вообще ему свойственна. В одной главе он призывает проводить побольше времени наедине с собственной одеждой, в частности посидеть в платяном шкафу и поговорить с вещами: ну чисто Гаев из «Вишневого сада» с его глубокоуважаемым шкафом. Роучу 46 лет, а Гаеву в пьесе 53 – что ж, сентиментальность молодеет.
Если большие модные дома по какой-то причине отказываются с тобой работать – всегда есть возможность податься к молодым дизайнерам. Или наоборот – погрузиться в винтаж. Роуч хвастается, что никто из стилистов до него не осмеливался выставлять столько старого тряпья на красных дорожках. Это, в общем, соответствует истине – на актрису Аню Тейлор Джой («Ход королевы») он однажды напялил винтажное платье в духе того, что носила Одри Хепберн в «Моей прекрасной леди», а для другого дефиле они с ней разыграли сцену из фильма «Красотка». В 2022 году он вырядил Беллу Хадид в платье Ива Сен Лорана 1959 года. И таких историй много.
Вообще, удивительно, какими древними амброзиями по сей день питается мир современной моды – дело даже не в том, что Роуч использует винтаж, а в самом его ретротопическом методе. Он отдельно признается в любви к Дайане Росс и особенно к ее старой песне из фильма Mahogany (1976), а главным источником вдохновения считает эстетику дрэг-квин. Но дрэг-квин – это старая гвардия нью-йоркского авангарда, которую задействовал еще Энди Уорхол (собственно не зря Роуч по сей день нахваливает придуманный им журнал Interview как главный печатный орган по слому канонов). Роучу присуща та же поп-артовская игра с имиджами – там, где у Уорхола Мэрилин Монро, у Роуча – Барбарелла. То есть секрет успеха складывается из старых фантазий в соединении с новыми технологиями: Роуч с важным видом подчеркивает роль инстаграма да тик-тока как незаменимых помощников в деле строительства собственного бренда.
Советы от Роуча
Какие, собственно, бытовые стилистические советы Ло Роуч может предложить? Ну, первым делом он рекомендует почаще носить женские вещи, признаваясь, что обрел лучшую версию себя в тот момент, когда впервые надел юбку. Решился он на этот шаг не сразу, а после того как увидел Канье Уэста в блузке Celine на фестивале «Коачелла» в 2011 году.
Но поскольку данную рекомендацию, очевидно, нельзя признать подходящей для всех, то можно опять вернуться в глубокоуважаемый шкаф и там заняться чуть более конвенциональными практиками. Наденьте на себя все, что там есть, почувствуйте, как тело реагирует на каждую вещь, вспомните, при каких обстоятельствах вы ее купили – и вы начнете понимать, что к чему. Потом проверните тот же трюк в большом универмаге – выделите специальный день и перемерьте там все до последней майки. Напяльте то, что вы сроду не носили. Подумайте про привычную одежду. Вам действительно она нравится или просто кто-то сказал, что вам такое идет? Найдите одну абсолютно универсальную и максимально комфортную вещь, которую вы будете носить и в горе, и в радости. А потом добавьте к ней некую деталь силы – то, что заставит обратить на вас внимание, вроде того пера с груди Хантер.
Роуч говорит о себе – я не создаю луки, я рассказываю истории. В некотором смысле он действительно учит, что называется, пояснить за шмот – сначала нужно создать свою историю на словах и потом уже подбирать к ней наряд.
Эта зацикленность на чужих историях у него с юности. Роуч два года работал в психиатрической клинике и научился выслушивать жалобы и внимать травматическим переживаниям. С тех пор он полагает, что задача стилиста – это смотреть и слушать, а раскрытие индивидуального стиля считает чем-то сродни психотерапии с ее интервенциями и прочими приемами. Да и вообще рождения стиля, по Роучу, — это не прихорашивание, но акт трансформации личности, перекраивание себя и выход из зоны комфорта.
При этом нужно уметь себя баловать – недурно быть честным с собой, но не доходить при этом до самобичевания. Успех должен быть связан с непосредственным личным счастьем, а не с депрессией и нервными срывами (сам Роуч довольно часто упоминает о своих визитах к врачам).
На самом же деле, главный урок книги состоит в умении себя подать – причем из любой точки. «Покажи всем, кто ты такой есть», — вот ключевой совет. Так, например, Роуч сообщает, что собирается снимать некие фильмы, которые непременно соберут все награды мира, и хотя фильмов у него пока никаких нет даже в проект, он УЖЕ репетирует свою оскаровскую речь. Это вообще история про смену ролей. Роуч хорошо описывает момент, когда они вышли куда-то с Селин Дион, их окружила толпа кричащих девиц, и он вдруг осознал, что они фанатеют уже не по ней, но по нему. Вот именно этот переход – и соответствующая трансформация сознания – и есть самое любопытное в книге.
Если разобраться, этот человек всего лишь подбирает одежду, совершенно не им созданную и для каких-то других одаренных людей, но тон у него при этом такой, словно он сам как минимум Карл Лагерфельд. Я и сам работал в сфере глянца в золотую эпоху конца девяностых-нулевых и помню, что стилисты вообще народ заносчивый. Но, конечно, Роуч задрал планку ремесла до совсем уж заоблачных высот. Не зря он упоминает «Мою прекрасную леди» — для той же Зендаи он, конечно, натуральный Пигмалион. По крайней мере, он так всех убедил. По Роучу, не существует никакой удачи, но есть возможности и соответствующая подготовка. Не думаю, что великий стилист читал Бориса Пастернака, но надо полагать, его устроил бы пастернаковский ответ на вопрос о том, что именно создает художника: «ранняя впечатлительность в детстве и своевременная добросовестность в зрелости».
