Сегодня завершает свою работу кинофестиваль «Евразия». Председателем жюри международного конкурса стал знаменитый турецкий режиссер, звезда большого авторского кино, неоднократный триумфатор Каннского кинофестиваля Нури Бильге Джейлан. Он дал эксклюзивное интервью «Курсиву» и рассказал почему ему не нравятся модные авторы, отчего он никогда не пересматривает свои фильмы и какие казахские режиссеры снимают кино мирового уровня.
На церемонии открытия вы высоко отметили творчество казахского классика Дарежана Омирбаева. Как вы думаете, есть ли между нашими кинематографиями родственные культурные коды? Все-таки мы представители одного тюркского мира?
Мне сложно сравнить нас, потому что я мало что знаю о кинематографе тюркоязычных стран, ведь мои фильмы больше 20 лет представлены на мировых кинофестивалях и я часть этого большого процесса. Но если бы на такого рода ивентах было бы больше тюркоязычных фильмов, я бы знал о них больше. А к творчеству Дарежана я отношусь с уважением, следил за ним с его самых ранних картин, он многогранный и глубокий режиссер и его фильмы выходят за рамки тюркского мира. Он режиссер мирового уровня.
У нас много талантов, но наши фильмы, как правило, участвуют в «Особом взгляде» Канн, в основном конкурсе была лишь одна картина «Айка» Сергея Дворцевого, как вы думаете с чем это связано? И как это преодолеть?
В мире авторского кино «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля — это очень авторитетный конкурс, он для самых отважных режиссеров, которые экспериментируют с киноязыком и пробиться туда, а уж, тем более, получить там награду, очень непросто. Думаю, в Европе и мире Дарежана Омирбаева и его произведения ценят намного выше, чем в его родной стране. Но если у него получилось, может получиться и у других талантливых людей, всегда есть шанс. Надо работать и пытаться. А каких-то политических, экономических причин искать не стоит. Если искать подоплеку, то вы никогда не найдете справедливости в этом вопросе. Отбор в программу это всегда достаточно сложный, отчасти субъективный процесс.
Вам близок киномир Дарежана Омирбаева, мне даже показалось, что ваша картина «Отчуждение» похожа на его фильм «Кайрат», у вас сельский парень приезжает искать работу, у него учиться. Но вот он считает, что все великое кино уже снято, ничего лучше не будет, а вы что думаете?
Что ж — я с ним соглашусь. Кино деградирует и его уровень катится вниз. Все эти социальные сети, где люди выставляют всю свою жизнь напоказ, влияют и на кинематограф, они делают его проще, дешевле, понятнее. Уже нет какой-то творческой изысканности, эксклюзивного авторского взгляда, нет искусства. Соцмедиа сегодня уже практически в лицо говорят человеку о потребностях общества, если следить за этим трендами, можно производить фильмы один за другим и быть всегда в центре событий. Это легко и в этом нет сути кинематографа. Но мне не нравятся те, кто идет в ногу со временем. Я бы хотел снимать что-то, что будет актуально не только сейчас, но и через 20, и через 30, и через 50 лет. Так что мы с Дарежаном не будем сдавать позиций, мы будем делать то, во что верим и будем стараться делать свое дело на еще более высоком уровне, чем раньше.
Но вы сами ведь регулярно участвуете в кинофестивалях, буквально в прошлом году в конкурсе Канн была ваша картина «О сухих травах», но, получается, в современном кино, вам тоже не очень комфортно?
Признаюсь, да — большинству людей не нужны глубокие фильмы, ожидания от картин стали намного проще и все авторы пытаются этому соответствовать. Но я никогда не буду гнаться за трендами, за чем-то легким и актуальным. И я не хочу соответствовать ничьим ожиданиям, даже в отношениях с людьми я такой, если от меня что-то ждут, то я сделаю наоборот, я — бунтарь по своему духу. Я пытаюсь давать людям смыслы, а не соответствовать моде.
А какие у вас отношения с политикой? Она в ваших фильмах есть, но всегда фоном, всегда не главное, кажется, вы из тех редких людей, которые используют ее, в то время как остальных использует она…
Да, для меня политика не главное в кино. А что касается наших взаимоотношений, то политикам всегда хотелось управлять художниками, но это у них никогда не получалось. Люди, у которых есть определенная власть, конечно, и сейчас не против использовать свои влияние на художников. Тем более рычагов воздействия немало, начиная от мелких вопросов, касающихся продвижения, заканчивая финансовыми моментами, но это не для меня. Я выбрал свою дорогу давно и я буду по ней идти, не оглядываясь ни на что. У меня есть свои идеалы, свергнуть которые не сможет никто. Да и нет в Турции ни одного человека, кто бы отважился что-то мне предложить изменить в моем кино.
Вчера вы показывали фильм «Отчуждение», которому уже 22 года, там события разворачиваются на фоне кризиса. Говорят, что сейчас в Турции, как и везде, не самые сладкие времена. А как вы оцениваете жизнь соотечественников?
Думаю, как и в любом обществе, у нас есть свои сильные и слабые стороны, и как и в любой другой стране мира у наших людей есть некоторые ожидания, конечно, как и везде граждане хотели бы более демократического общества и более справедливого распределения ресурсов. Думаю, с годами мы к этому рано или поздно придем. Лично мне кажется, что сейчас наши политики могли бы работать более эффективно.
Давайте вернемся к творчеству, если бы вам сказали, что ваше кино стало литературным, это для вас комплимент? Ведь кинематограф — это совершенно другая материя?
Это хороший вопрос, но я не знаю на него ответа. Мне действительно стали говорить, что мои последние фильмы стали похожи на литературу, возможно потому что там очень много диалогов, мое кино теперь более разговорное. Но я чувствую, что они это они говорят не из плохих побуждений, а с добрыми намерениями, поэтому никаких проблем. Я просто делаю то, что мне нравится, а какое в итоге кино получается литературное или нет, мне все равно, главное, что я стараюсь делать его настоящим.
Действительно, когда я посмотрела ваш первый короткометражный фильм «Кокон» он был вообще без слов. Помню, читала, что вы начали развивать диалоги именно потому что не совсем уверенно себя чувствовали в них. Ваш фильм «Отчуждение», принесший вам первый успех тоже немногословный.
Да, это было. Но эти изменения произошли не внезапно, а постепенно, «Кокон» я ведь снял почти 30 лет назад — в 1995 году. (Авт. — камерную разговорную драму «Зимняя спячка», которую Джейлан сделал по Чехову, он выпустил в 2014 году. Картина завоевала «Золотую пальмовую ветвь»).
Но вы сейчас довольны своим кино?
Трудный вопрос, сложно себя оценивать. Я никогда не пересматриваю свои фильмы, не рефлексирую о своем творчестве, потому что вижу одни ошибки.
Как? Вы же — легенда!
Нет, я еще студент я до сих пор ищу, до сих пор учусь, до сих пор исследую. Что касается тем, которые меня волнуют, то она у меня одна — это человеческая натура. На самом деле кино можно снимать о чем угодно, даже о том, о чем никогда не снимали. Талант кинематографиста состоит в том, чтобы обнаружить в обыденности новое пространство для кино, в котором найдутся новые смыслы. Сам же я люблю исследовать маленькие вещи, мне нравится наблюдать за людьми.
Как вы добиваетесь психологизма в своем кино — вот вроде бы на экране ничего такого не происходит, просто пьют чай, просто беседуют об отстраненных вещах, но вы каким-то задним умом понимаете о чем думает герой и что переживает?
Это сложно, но это самое главное в кино, моя задача как художника понять эту тайну, разгадать то, о чем не говорят, но то, что чувствуют герои той или иной картины, о чем они переживают. Важно попытаться понять, что спрятано за теми или иными эмоциями, Понимаете, в кино все как в реальной жизни — одни пытаются скрыть свои настоящие чувства, свое истинное лицо от всех, представить все определенным образом, но мой долг обнаружить скрытое. Вот мы говорим с вами, вы мне показываете одну реальность, а я должен угадать, что же на самом деле скрывается за всем этим, предположить что вы чувствуете на самом деле. Мы все хотим быть теми, кем хотим быть, а не такими, какие мы есть на самом деле, мы хотим показать миру идеал, а не реальность.
Все врут, получается?
Да, неслучайно все мои персонажи лгут. Все как в жизни. Я думаю, что все персонажи должны что-то скрывать от всех что-то, чтобы зрителям было интересно отгадывать это, пытаться заглянуть в их мир.
В одном из ваших интервью прочитала, что для вас скука — это экзистенциальное состояние, время которое может привести к неожиданным выводам и озарениям и что самое важное для вас кино, которое вас изменило, было скучным. Должен ли человек трудиться, пока он смотрит кино, должен ли он скучать?
Смотреть хорошее кино — это, безусловно, труд, но чтобы даже большие фильмы всегда меняли жизнь человека — это утопия. В идеале художественное произведение может и должно обладать таким потенциалом, кино или книга могут помочь вам принять какое-то важное решение и изменить вашу жизнь. Могут направить вас и покажут вам путь, но это срабатывает не у всех.
Я очень давно читала, что мемуары Романа Полански сподвигли вас заниматься режиссурой, а что еще вас сильно впечатлило и изменило?
Поверьте, это не всегда была классика уровня Тарковского и Бергмана, иногда даже очень плохой фильм может по-настоящему изменить вашу жизнь, к примеру, когда персонаж делает что-то, что помогает вам понять каким человеком вы должны быть или что вам делать в той или иной ситуации. Когда я был моложе, у меня было чувство, что я меняюсь после каждого фильма. Понимаете, люди так устроены, что все время ищут вопросов на свои ответы, одни находят их в кино, другие в литературе, третьи — в разговорах с другими. Даже одна случайная беседа может изменить вашу жизнь.
Сейчас много вещей, которые могут изменить вашу жизнь?
Нет, но не по тому что их стало меньше, а потому что я сам стал старше и не хочу сильно меняться. Но когда я был моложе и искал себя, тогда было многое, что на меня могло повлиять.
А когда в последний раз ходили в кино, не на фестивале, а просто вместе со всеми зрителями?
Знаете, я довольно часто бываю кино и не всегда это кино соответствует моему вкусу, к примеру, когда я хожу со своими детьми (одному моему ребенку 20 лет, другому 12), или когда я хожу в кино со своей мамой, я смотрю фильмы, которые выбирают они. И знаете, в эти моменты я смотрю на эти фильмы их глазами. Я чувствую то же самое, что они, к примеру, если ребенок растроган какой-то сценой, я тоже могу растрогаться, хотя это кино совсем не в моем вкусе.
А что такое возможно?
Возможно, ведь я в этот момент просто отец.
А ваши дети любят и понимают ваше кино?
Старший — да, младший еще мал для этого. Но, надеюсь, со временем поймет и оценит.
