Доля обрабатывающей промышленности в ВВП РК ниже, чем в 2000 году

Казахстанские власти и критики их индустриальной политики любят фокусироваться на таком показателе, как доля обрабатывающей промышленности в ВВП. Показатель простой для восприятия. Однако в действительности доля обработки в структуре экономики не коррелирует ни с успехами страны на ниве индустриализации, ни с уровнем технологической сложности, ни с богатством страны. 

Содержание:

История показателя
Опыт Казахстана
Международный опыт
Выводы

История показателя

По итогам 2024 года доля валовой добавленной стоимости, созданной в обрабатывающей промышленности РК, составила 11,9%. По итогам 1К2025 показатель подтянулся до 13,9%. 

Это не преминули отметить в правительстве. На заседании кабмина, прошедшем 22 июля и посвященном «развитию и цифровизации горнорудной отрасли» премьер-министр Олжас Бектенов отметил: «В целях диверсификации отечественной экономики делается ставка на развитие обрабатывающей промышленности. Сегодня доля обрабатывающей промышленности в ВВП страны составляет порядка 14% и превышает добычу на 2%. Мы и далее должны сохранить эту тенденцию». 

Премьер напоминает о растущей доле обработки неслучайно. На показатель «обрабатывающая промышленность к ВВП» периодически обращают внимание в Акорде. «Кардинальных сдвигов в структуре экономики не наблюдается: на протяжении более чем 10 лет доля обрабатывающей промышленности в ВВП колеблется в районе 11%», – подчеркнул президент РК Касым-Жомарт Токаев, председательствуя на одном из первых совещаний по вопросам промполитики в статусе главы государства в августе 2019 года. 

Опыт Казахстана 

Само правительство, судя по основным программным документам в сфере промполитики последних 25 лет, не фокусировалось на весе обработки в ВВП, систематически выбирая такие таргеты, как производительность труда, доля обработанного экспорта. И это логично, ведь инструменты индустриализации – господдержка строительства новых экспортно ориентированных производств в несырьевых отраслях, а значит эффект от их проявления должен проявляться в выпуске новой экспортной продукции по более продвинутым технологиям. 

Кроме того, период разработки первой из программ индустриального развития – ГПФИИР пришелся на границу 2010-х, когда бурно росли нефтедобыча, строительство и торговля. Эти отрасли задавали слишком высокую планку, взять которую с таким инертным сектором, как обрабатывающая промышленность, было бы сложно.    

Долгосрочная структурная динамика обрабатывающей промышленности РК скорее удручает. Если в 2000-м доля ОП в ВВП официально оценивалась в 16,5%, то к 2005 году доля упала до 12% и с тех пор так и не поднималась, несмотря на все государственные усилия по поддержке несырьевой экономики. 

Если подходить к этим данным формально, то это означает, что за последние 20 с лишним лет Казахстан не только не повысил технологический уровень, но ухудшил его. Формально это подтверждает прогресс РК в индексе экономической сложности, где наша страна уступает соседям по ЦА. 

Однако реальность сложнее. 

Международный опыт

Первое, что необходимо отметить – мировая тенденция, в том числе и в промышленно развитых экономиках – доля обработки в структуре экономики сокращается почти повсеместно и в среднем в мире. Данные Всемирного банка, отражающие динамику показателя с середины 1990-х, указывают на последовательное сокращение веса обрабатывающей промышленности в ВВП с 19% в 1997 до 15% в 2024. Причем для стран с высоким уровнем дохода «сдувание» ОП оказалось более ощутимым – там в указанный период доля сократилась с 18 до 12%. В группе стран с верхним средним уровнем дохода, куда входит и Казахстан, c 2004 по 2024 вес ОП снизился с 23 до 21%. Сокращение доли обработки отражает усложнение экономик стран мира, расширение вклада секторов сферы услуг – торговли, транспорта, связи, IT, образования, здравоохранения, туризма. 

Во-вторых, высокая доля ОП не влияет на уровень дохода в экономике. Если взглянуть на пятерку стран с наиболее высоким уровнем из выборки ВБ (2024), то максимальной доля обрабатывающей промышленности является в экономике Пуэрто-Рико (зависимая территория США в Карибском море) – 44%, у идущей второй Камбоджи – 28%, у Ирландии – 27%, затем следуют Гаити (26%) и Китай (25%). Из этих экономик только Ирландия входит в группу стран с высоким уровнем дохода, причем находится в топах со $138 тыс. на душу населения. Также стабильно высокие значения показывает Швейцария (29% – доля ОП в ВВП и $101 тыс. подушевой ВВП; 2023). Но эти две страны скорее исключения из правила. В других богатых странах (за исключением экспортеров природных ресурсов) – Сингапуре, Дании, США, Нидерландах и прочих представителях группы топ-10 – доля ОП в ВВП колеблется между 10 и 18%. 

В-третьих, высокая доля обрабатывающей промышленности не означает, что экономика страны высокотехнологична. Связь между уровнем экономической сложности и долей ОП в ВВП прослеживается также крайне слабо. 

В топ-20 по значениям индекса экономической сложности (ECI), отражающего технологический уровень экономики, заметно, что страны с более крупным обрабатывающим сектором одновременно еще и более технологически развитые, и богатые. 

Но и тут едва ли не полсписка – исключения. Великобритания, США и Гонконг – высокотехнологичные и богатые, но с относительно низкой долей ОП. Венгрия, Словения и Китай в топах по экономической сложности и с высокой долей обработки в ВВП, но существенно отстают от лидеров по уровню среднедушевого дохода.  

Как видно из подписей линий трендов на графиках, отсутствие связей между долей ОП в ВВП с одной стороны и уровнем доходов и технологическим уровнем с другой показывает и корреляционный анализ. 

На этот счет есть несколько объяснений. Заметную роль в рейтинге играют страны-города, где по определению не может быть большого горнодобывающего и сельскохозяйственного секторов. Затем нужно иметь в виду, что многие производители и экспортеры ресурсов выпускают так много, что на общем фоне их обрабатывающая промышленность – пусть даже самая передовая – просто не поспевает (это случай РК последних 15 лет). Также следует выделить страны-фабрики, которым потому и отдают на аутсорс производство машин или одежды, что стоимость производства там относительна низка, а это обуславливает исторически более низкий доход на душу населения.  

Короче говоря, реальность промышленной политики сложнее представлений о том, что большой или непрерывно растущий обрабатывающий сектор есть сам по себе символ развитости или безусловного успеха промышленной политики. 

Зачем же тогда публичные спикеры периодически вспоминают об этом показателе? 

Выводы

Итак, доля обрабатывающей в структуре экономики не коррелирует ни с успехами страны в увеличении национального богатства, ни с уровнем технологической сложности, сам по себе не отражает успехов диверсификации экономики, да еще и не является таргетом ни одной из действующих госпрограмм. Зачем же на него периодически ссылаются в казахстанском публичном поле? 

Хотя бы затем, что показатель этот простой, не требует от слушателя глубокой экспертизы. При этом он очень удачно вписывается в канву рассказа о борьбе с «сырьевым проклятием» – неважно критикуем мы государственную политику или поддерживаем. 

На примере президентских замечаний можно сделать вывод, что в Акорде показатель используют, чтобы пожурить правительство за недостаточно эффективную реализацию целей по развитию экономики, включая различные меры поддержки, которые исторически были сконцентрированы на обрабатывающей промышленности. Раз ОП – «любимое дитя» правительства, то и спрос особый. А лучше сказать – риторика жестче. 

Зачастую на эту критику правительству нечем ответить, а объяснения вроде тех, что приведены выше, в широких медийных кругах воспринимаются скорее как слабые оправдания. Именно поэтому, когда показатель растет, кабмин обязательно обращает на это внимание. 

Чиновникам, депутатам, экспертам и журналистам не запретишь жонглировать цифрами. Но все причастные к выработке и реализации промышленной политики должны трезво относиться к подбору метрик индустриализации. 

По мере появления новых отраслей экономики и усложнения цепочек создания ценности уже недостаточно смотреть только на один сектор экономики. Даже на такой крупный, высокопроизводительный и разнообразный, как обрабатывающая промышленность. 

Заметная доля создаваемой ценности даже в традиционных индустриях сосредоточена на этапах разработки и брендирования, в маркетинге и продажах, а не в производстве. IT, креативные индустрии, а также индустрии, связанные с развитием человеческого капитала, разнообразят экономический пейзаж страны, где все меньше заметны заводы, а больше кофейни и автомойки. 

Промышленные политики развитых стран показывают, что правительства все чаще смещают фокус мер воздействия с обрабатывающей промышленности на другие менее капиталоемкие и более трудоемкие сектора. Мер промполитики от этого не становится меньше – скорее наоборот. Но уровень взаимодействия между государством и бизнесом усложняется. И в этой модели «валовые» показатели уступают более тонко и точно описывающим реальность.