Поговорили с Людмилой Петрановской — семейным психологом с двадцатилетним стажем, автором книг-бестселлеров о воспитании детей.
Вы узнаете, зачем говорить с детьми о сексуальности и отношениях, что делать, если ребенок или родитель стыдится таких разговоров, как создать атмосферу доверия и чем помочь ребенку, пережившему насильственный опыт.
Зачем родителям вообще уделять внимание сексуальному воспитанию, может, пусть дети сами разберутся, когда подрастут?
В целом эта тема в социуме невротизирована и табуирована. Все, что связано с сексуальностью детей, их телом, вызывает огромную тревогу.
В каком-то смысле у нас, родителей, внутри всегда парадокс. Мы все хотим, чтобы наши дети выросли счастливыми взрослыми мужчинами и женщинами. Но при этом хотим, чтобы дети были асексуальны, ничем «таким» не интересовались и о сексе не думали, потому что нам тревожно. Но не может быть так, что кто-то до 18 лет был абсолютно асексуален, а потом в один момент превратился в зрелого, успешного, уверенного в себе человека. Наверное, к этому парадоксу сводятся все переживания родителей про говорить — не говорить: а вдруг раньше времени вызовешь интерес — лучше пусть сами как-нибудь узнают.
Сам он все равно узнает — тут не надо питать иллюзии. Если вам кажется, что ваш ребенок этим не интересуется — совершенно не значит, что он ничего не знает. Это значит, что он просто с вами эту тему не обсуждает. Особенно если есть свободный доступ в интернет: у него или его друзей.
Не нужно думать, что можно как-то оградить ребенка от знаний. Как отмечают исследователи, сейчас возраст знакомства детей с сексуальной тематикой снизился до 9−10 лет — это тот возраст, когда дети уже соображают, как зайти в интернет.
С одной стороны, информация детям стала более доступна, но часто она не имеет особого отношения к реальности. С другой стороны, эта тема для детей становится менее табуированной, менее эротизированной и глобально менее интересной. Сейчас наблюдается тренд снижения интереса к сексуальности у детей, подростков и молодых людей. Если раньше существенную часть жизни подростков составляли переживания «любит — не любит» и практически любые взаимосвязи мальчик-девочка были в той или иной степени эротизированы, то сейчас выросло поколение, у которого удельный вес романтических отношений снизился. У молодых людей, подростков одновременно может быть множество друзей противоположного пола, с которыми они просто дружат без всяких эротических планов друг на друга.
Дети все равно все узнают, но если вы хотите, чтобы они получили более адекватную информацию, — у вас есть преимущество. Но важно, чтобы родитель сам находился в контакте с реальностью, не противопоставлял одну мифологию другой. Речь идет о мифологии условной гиперсексуальности, которую дети могут увидеть в порнографических материалах и противоположной мифологии непременного воздержания, чистоты, целомудрия.
Ни то, ни другое не имеет особого отношения к реальности. Современная реальность — это реальность разных сложных отношений, в которых сексуальные и романтические отношения — только некоторая, не самая большая часть.
Самое главное, что родитель может сделать:
— дать понять ребенку, что с родителем можно на эту тему говорить и никто не умрет от стыда, смущения, не упадет в обморок;
— не ругать и не осуждать ребенка;
— не наказывать за интерес — условно говоря, не угрожать запереть дома до 18 лет.
Некоторые родители убеждены, что мальчики обязательно должны вырасти сильными доминирующими личностями, поэтому с детства запрещают им плакать и проявлять «девичьи» эмоции. Стоит ли придерживаться такой стратегии?
Я не знаю, в чем смысл воспитания сильной доминирующей личности. Важно понимать, что мир изменился, и люди, в каком-то смысле слова, не обречены на брак. Сейчас растет количество синглов — людей, сознательно выбравших жить без романтического партнерства или брака. Это происходит по объективным причинам, а не потому, что люди перестали ценить «традиционные ценности».
Всю обозримую историю человечества брак был способом выживания и сохранения ресурсов. Не мог один человек обеспечить и быт, и добычу ресурсов: кто-то должен был работать, охотиться или воевать, а кто-то в это же время — огород сажать, белье стирать в проруби и так далее. Сейчас же один человек может спокойно и зарабатывать деньги, и обеспечивать быт.
Муж был, прежде всего, гарантией физической защиты. Да, он сам мог женщину бить или вступать с ней в сексуальный контакт без ее желания. Но при этом ее не били и не насиловали все остальные, он от этого защищал.
В современном обществе женщин защищает закон и полиция. Она не должна думать о том, что какие-то незнакомцы вломятся в дом, и ей нужен вооруженный мужчина, чтобы от них защититься. В этой ситуации мужчина, который распускает руки, становится бóльшим источником угрозы: защищает не он, а руки распускает он. Зачем он тогда нужен?
В результате получается ситуация, которой никогда не было в истории человечества, и в этом смысле мы к ней не очень готовы. Брак перестал быть необходимостью.
Женщины стали на порядок более требовательными, потому что объективно перестали так сильно зависеть от мужчин. Современная женщина, особенно с образованием, может сама себя обеспечить, может сама быть в безопасности, сама вырастить ребенка. Мужчина тоже может сам обеспечить быт, не так уж это сложно, когда есть куча сервисов.
И главное требование сегодняшних женщин к мужчинам — это вовсе не доминантная особь, не альфа-самец. Никому эта доминантная особь не сдалась. Главное, что ищут сейчас женщины в отношениях, — эмоциональный интеллект партнера, чтобы рядом с ним было хорошо, безопасно, спокойно. Хороший партнер — это человек, который в контакте со своими эмоциями, который не живет по принципу «держусь-держусь-держусь», а потом психанул и все разнес. Кому нужно жить в страхе за себя и детей, терпеть насилие, грубость, «тяжелый нрав»?
Ищут мужчину, который может поддержать, пожалеть, рассмешить, помочь в ситуациях, когда у женщины есть какой-то вызов вне семьи, например, берет на себя быт, пока супруга пишет диссертацию. Мужчину, который включен в отцовство: может не только поменять памперс, но и думает про ребенка, знает, какие у него проблемы, обсуждает и помогает решить их. Мужчину, который может быть чувствительным, и с ним есть о чем поговорить. У него есть какое-то интересное, осмысленное дело. Такой партнер на «брачном рынке» сейчас — лучший.
Если этого всего нет, у современных женщин возникает вопрос: зачем мне нужны эти отношения? Да, я могу иметь некоторую прибавку к семейному бюджету, но за это буду платить сильным ростом бытовой нагрузки, да еще кто-то может довольно невежливо со мной себя вести. Поэтому, если вы хотите, чтобы ваш мальчик в будущем был счастливым мужем и отцом, то совершенно точно доминантная особь — плохой ориентир.
Брутальные мальчики пользуются успехом в подростковом возрасте, и то все меньше. У девочек, достигших возраста, когда они выбирают себе мужа, а не просто объект для воздыхания, такие мальчики не будут пользоваться успехом.
Как подойти к обсуждению тем мастурбации, секса, контрацепции, если родитель сам стыдится таких разговоров? Можно ли обратиться за помощью к какому-нибудь специалисту?
Если у родителя есть внутренние преграды и много стыда по поводу этих тем, то может помочь десенсибилизация — снижение чувствительности при предъявлении большого количества стимулов. Если вы хотите меньше нервничать и проваливаться в стыд, просто побольше сами слушайте и читайте про эту тему. Начинайте с каких-то академических источников, где все преподносится более спокойно. Потом переходите к более молодым блогерам. В YouTube сейчас есть все, что угодно. Также есть прекрасные книги про сексуальность — и для женщин, и для мужчин.
Чем больше вы будете слушать какую-то информацию по теме и видеть людей, которые свободно про это говорят, тем меньше у вас самих будет трепета. Это поможет улучшить отношения и со своим партнером.
Разговоры с родителями — не единственный источник информации.
- Можно вместе с ребенком посмотреть видео или почитать какую-то книгу.
- Если речь идет чисто об аспектах здоровья — базовые вещи про безопасность, гигиену может рассказать доктор, например, детский гинеколог. Это совершенно нормально и входит в обязанности подросткового врача.
- Если вы совсем не можете преодолеть себя, то, возможно, какие-то родственники — тети, дяди, двоюродные братья или сестры, смогут поговорить с ребенком за вас.
В любом случае важно, чтобы подросток был уверен, что для вас эта тема не ужас-ужас. Если что-то пойдет не так у подростка, который верит, что родители от этой темы немедленно пьют корвалол — вы будете последними, кто что-то узнает. Ребенок будет пытаться решить свои проблемы сам, с друзьями, где угодно на стороне. Вам он не будет говорить ничего — потому что будет бояться, что вы очень сильно расстроитесь.
Что делать, если сами дети не хотят обсуждать сексуальность и интимные отношения? Если родители будут настаивать, не навредят ли они тем, что дети станут бояться сексуальной жизни, или, наоборот, рано начнут?
Никто не начинает сексуальную жизнь от того, что много знает, — не надо этого опасаться. Исследования показывают, что как раз уровень образования подростков, которые рано и, главное, небезопасно начали сексуальную жизнь — не предохранялись, вступили в половой контакт, потому что на них надавили или уговорили — невысок и коррелирует с низкой информированностью.
Дети не хотят говорить с родителями тогда, когда чувствуют контролирующий посыл взрослых. Никому не нравится, когда его контролируют. Бывает, что родители сами так умирают от страха, что передают ужас и тревогу в разговоре детям. Если ребенок чувствует, что больше всего родители хотят, чтобы никакого секса у него не было, то, конечно, он не захочет такие разговоры вести.
Бывает и наоборот — взрослые переживают восторг неофита, мол: «Мы такие прогрессивные, все про это знаем», что просто задалбывают детей разговорами, игнорируя их смущение и протест.
Ребенок хочет, чтобы он для родителей был самостоятельной ценностью. Чтобы родитель что-то делал, потому что ему важен ребенок, и это было про заботу, а не про контроль или демонстрацию прогрессивного воспитания. И то, и другое — использование ребенка. В одном случае — чтобы снизить свою тревогу, в другом — чтобы потешить свое тщеславие. Дети нам даны не для того, чтобы мы их использовали. Они нам для того, чтобы мы о них заботились и помогли вырасти.
Поэтому, если ребенок категорически отказывается с вами обсуждать эти темы, нужно себя спросить: «А как я с ним про это разговариваю?».
Свериться:
— Не передаю ли я ему огромное количество страха и тревоги в этот момент?
— Не занимаюсь ли нравоучениями и контролем под видом беседы?
— Не «вербую» ли я его в свою веру, не требую ли безоговорочно разделить мои взгляды?
Важно учитывать, что сейчас интересует ребенка, а не лезть со своей какой-то картинкой, если он об этом не просил.
Единственное, где мы можем опережать интерес, — вопросы безопасности. Это разговоры про насилие и последствия безответственного секса: заболевания, передающиеся половым путем, подростковую беременность и так далее. Это то, о чем имеет смысл говорить заранее — так же, как мы не ждем от ребенка запроса, чтобы объяснить ему, что надо переходить дорогу на зеленый свет.
Для самих родителей важно быть в контакте с реальностью. Например, мы все ужасно боимся, что на ребенка нападет маньяк в подворотне. Но больше всего актов насилия по отношению к детям и подросткам совершают хорошо знакомые люди. Это, по разным исследованиям, 90—96% случаев. Огромный процент насильников — члены семьи или люди из ближнего окружения: педагоги, тренеры, соседи, приятели. Причем часто ситуация длится долго, дети пытаются как-то защититься, кому-то рассказать, но им не верят, не хотят воспринимать всерьез. Если мы говорим о девочках-подростках, то гораздо больше риск изнасилования будет от хорошо знакомых ей молодых людей, которые наслушались рассуждений «если девушка говорит нет — она так кокетничает». И нужно не только с девочками говорить о рисках, но и с мальчиками о том, что недопустимо в отношении женщины.
Дети тоже должны иметь контакт с реальностью. Им важно доносить, что секс, который изображают в материалах «для взрослых», не имеет к реальной жизни никакого отношения. Вообще все не так происходит, и совершенно другие вещи определяют, хорошо ли будет с партнером.
Как родителю создать атмосферу доверия, чтобы ребенок сам приходил и рассказывал о своих делах и проблемах?
Главный вопрос, на который нужно ответить: «Безопасно ли ребенку со мной делиться?». Имеется в виду как то, что я не буду его ругать и не запрещу все на свете, так и то, что я не буду в ужасе от происходящего, и ребенок десять раз не пожалеет, что чем-то поделился.
Второй вопрос, на который важно ответить: «Полезно ли ребенку со мной делиться?». Смысл делиться, если в ответ ничего, кроме банальных благоглупостей, не услышишь. Если мы не можем его в ответ как-то поддержать, что-то толково объяснить, если все, что он от нас услышит, это: «Рано тебе еще об этом думать», то зачем делиться? Он пойдет к более богатому источнику информации.
Если доверие между родителями и детьми нарушено, можно ли его как-то вернуть?
Дети всегда хотят контактировать с родителями. Даже выросшие дети, взрослые люди, у которых плохие отношения с родителями, мечтают о том, чтобы контакт восстановился.
Если родитель меняется — дети на это всегда откликаются. Но это не должно быть манипулятивно: «Использую такие-то приемы, чтобы мой ребенок как ларчик открылся». Это работает, только если есть искренние изменения в сторону большей заботы, большего доверия ребенку, большего желания его поддержать, а не контролировать.
Важно ли обсуждать безопасность в соцсетях и онлайн-общении?
Да, конечно, это очень важно, потому что соцсети — новая для нас реальность. Другое дело, что это та сфера, где родители могут быть сами некомпетентны, потому что всей этой реальности без году неделя. Как учить правилам дорожного движения, мы все знаем. Как научить ребенка безопасности в соцсетях, мы сами иногда не знаем — огромное количество образованных взрослых попадаются на уловки мошенников.
Тут нужно слушать экспертов на тему безопасности в соцсетях, в интернете. И про это тоже важно с детьми разговаривать без запроса. Объяснять, что нельзя сообщать свои личные данные, посылать фотографии, даже если просит тот, кто нравится. Потом эти снимки могут использовать для шантажа или буллинга.
Возможно, по этой теме подростки могут даже нам больше сообщить, чем мы им. Но надо стараться соответствовать моменту и стремиться быть в курсе. Тем более, сейчас растут возможности, чтобы манипулировать, обманывать и нарушать границы с помощью генерации изображения человека, имитации голоса.
Интересно, что у младших подростков во многих странах появилась новая тенденция — они отказываются от соцсетей и не присутствуют там. Они смотрят блогеров, но избегают заводить собственные аккаунты или оставлять комментарии — предпочитают быть сетевыми невидимками. Так происходит, потому что кто-то уже обжегся, либо слышал неприятные истории от приятелей.
Как обсуждать с детьми их первые романтические чувства и отношения?
Здесь тоже две крайности. Первая — когда взрослые хотят, чтобы этого просто не было и любые романтические отношения ребенка вызывают тревогу, протест, желание контролировать или запретить. Так часто ведут себя родители в возрасте.
Другая крайность — когда родители слишком сильно вовлекаются в отношения своего ребенка, с каким-то нездоровым любопытством. Помню, как-то на родительском собрании меня шокировало, когда после разговоров об учебе одна мама заявила классному руководителю: «А теперь расскажите нам, кто в кого влюблен?». Зачем? Что это за нездоровое подглядывание за детьми? Или когда родители мальчика-подростка, например, пишут в соцсетях: «А у нас появилась девочка». Не надо так делать.
Романтические отношения вашего ребенка — это его личное дело. Не надо их обсуждать со своими друзьями направо-налево и тем более делиться в соцсетях. Не нужно про это шутить, комментировать, сильно вовлекаться. Это не совсем ваше дело.
Что делать, если ребенок переживает неразделенную любовь или болезненный романтический разрыв?
Неразделенная любовь или сценарий, когда сначала были вместе, а потом расстались, или тот, кто нравится, выбрал другого — довольно частая ситуация в юном возрасте. Разрыв или невнимание — это больно, наносится сильный удар по самооценке. Поскольку сознание в этом возрасте склонно к максимизации, сразу делается вывод: «Меня никто никогда не выберет, я хуже всех».
Это может вызывать тяжелые переживания и приводить к весьма неразумным поступкам: от самоповреждения до насильственных действий по отношению к кому-то. Какой-то мальчик может пойти дать в морду, какая-то девочка может попытаться резать вены или наоборот.
От родителей здесь важна эмоциональная поддержка, признание того, что ребенку больно, что это тяжелые переживания. Не нужно обесценивать их: «Да у тебя еще будет тысяча таких!» или «Да он тот еще придурок, стоит из-за него страдать!». Это может только ухудшить дело. Тут лучше просто признать, что когда тебе кто-то нужен, а ты ему — нет, это очень больно.
Но это часть жизни, никто от этого не застрахован. У всех рано или поздно будет такое в жизни, даже у самых красивых, привлекательных и популярных. Это тот момент, когда мы развиваемся, и в нем важно задать себе вопрос: «Мне важно, чтобы меня выбрала престижная девочка или престижный мальчик?». Или: «Я люблю человека, потому что понимаю его, вижу его уникальность, хочу ему всего хорошего, а не просто соревнуюсь за него». Несчастная любовь — момент такой саморефлексии, то, в чем развивается душа.
Ребенку можно сказать: «Ты проживаешь болезненный опыт, но он делает тебя глубже, богаче, интереснее. И когда-то он тебе пригодится в других отношениях, поэтому не надо его бояться. Это важная часть становления, важная часть взрослости».
Одновременно важна базовая забота — обнять, приготовить вкусную еду. В каких-то ситуациях отвлечь, съездить куда-то вместе. Да просто вытащить на прогулку, вспомнить какие-то совместные заботы, которые раньше у вас были: почитать вслух, посмотреть любимый сериал.
Важно немного позволить регрессировать ребенку, потому что когда в душе такая ссадина, необходимо немного покоя, заботы и возвращения в детство под мамино-папино крылышко, чтобы там зализать душевные раны.
Есть ли какие-то красные флаги, которые сигнализируют о том, что отношения ребенка точно нужно прерывать?
Мы не всегда знаем, что происходит в отношениях. Иногда только догадываемся или отталкиваемся от того, что ребенок рассказывает.
Ситуация, когда ребенку кажется, что он абсолютно счастлив в отношениях, что это любовь, которой никогда не было на свете, а вы видите, что все не так — сложная. Например, вы замечаете, что ребенка используют, обманывают, оскорбляют или когда нужно — зовут, а когда не нужно — посылают.
Что тут можно сделать? Совершенно точно не работает рассказ в лоб о том, что твой избранник — абьюзер, нарцисс или придурок. Можно спросить: «А почему она так поступила?», «А вот вроде обещал, а не пришел, что случилось? А как тебе это?», «Мне кажется, что-то произошло, хочешь поговорить?».
То есть важно давать ребенку своим присутствием, сочувствием и вопросами некий зазор между его состоянием увлеченности и разумной самосберегающей частью. Она все равно у него есть — та, которая про уважение к себе и безопасность. Ребенок будет чувствовать, что что-то не то происходит.
Наша задача — не атаковать его чувства, потому что тогда в ответ мы получим оборону и только толкнем туда, где ему обманчиво говорят, что любят. Имеет смысл попросить ребенка задать себе вопросы: «А вообще то, что происходит, для меня хорошо?», «Я этого хочу?». Важно, чтобы ребенок сохранял контакт с реальностью, самоуважение и не растворялся в отношениях.
В каких-то ситуациях нужно непосредственное вмешательство родителя: когда ребенку предлагают наркотики, увлекают в опасную деятельность, или вы видите явно неравные отношения. Например, с ребенком вступил в отношения человек сильно старше и обличенный властью по отношению к нему — преподаватель, тренер.
Как поддержать детей, которые пережили какой-то насильственный опыт?
Ребенку от семьи нужна, прежде всего, любовь, базовая забота, принятие, спокойствие, чувство защищенности. Важно, чтобы не было ощущения, что жизнь рухнула и больше никогда ничего хорошего не будет. Мало того, что ребенок пережил такой тяжелый опыт, так еще и бывает, что его семья больше озабочена своими переживаниями, репутацией, крушением надежд и планов, чем его состоянием.
Часто детей больше ранит реакция окружающих, чем даже сам факт насилия. Если ребенка самого обвиняют или ему не верят, — например, если насилие произошло со стороны члена семьи или близкого друга, — то это тоже очень тяжелая ситуация. Поэтому не обесцениваем, внимательно относимся к любым сигналам на эту тему. Но не устраиваем хаотичную панику, а прежде всего смотрим, как прямо сейчас обеспечить безопасность ребенка. Полностью исключаем контакт с тем человеком, который был небезопасен, или с теми ситуациями, в которых это произошло. Обращаемся за помощью к специалистам, чтобы понять, насколько серьезное состояние может быть.
Когда-то нужен психолог, когда-то — клинический психолог, когда-то — помощь психиатра с фармацевтической поддержкой. Психологическая помощь может быть не сразу нужна, не обязательно на второй день бежать к психологу. Часто теплого окружения и домашней заботы вполне достаточно, чтобы ребенок восстановился, а к психологу можно идти через несколько месяцев. Иногда психолог необходим, чтобы поддержать ребенка во время разбирательств и следственных действий. Часто помощь нужна и родителям
Если вы видите какие-то из ряда вон выходящие реакции: ступор, неукротимые слезы в течение длительного времени, отсутствие сна, отказ от еды, если ребенок сидит и смотрит перед собой в одну точку, или, наоборот, гипервозбужден, грызет ногти, повреждает себя, то нужно срочно обращаться к врачу. Я бы рекомендовала сразу идти к психиатру, потому что такие состояния нужно купировать побыстрее медикаментозно. Они очень разрушительны для психики, и нужно постараться поскорее выйти из этого адского стресса, а не продлевать его.
Какое самое важное послание вы хотели бы донести родителям?
Если не знаете, как быть, подумайте: «Какое мое действие будет заботой о ребенке?». Всем нам в стрессовой ситуации важно, чтобы был кто-то, кто посмотрит на нас и подумает: «Что я могу для него сделать?».
Так и здесь: думайте, что вы можете сделать для ребенка. Не для себя, чтобы успокоить совесть, тревогу или стыд. А для него. С большой вероятностью вы примете правильное решение.
