В августе 2025 года актриса и телеведущая Айнур Ильясова опубликовала в своих соцсетях пост о том, как анестезиолог, лечивший ее мать, вымогал у нее деньги. Публикация вызвала волну обсуждений: кто-то поддерживал актрису и делился похожими историями, кто-то обвинял в хайпе и защищал врачей, которые «не миллионы просят». Спустя несколько дней после выхода поста врача-вымогателя привлекли к дисциплинарной ответственности и уволили. Но, по мнению Айнур, одним увольнением эту повсеместную проблему не решить.
Мы поговорили с двумя героями, которые, как и Айнур, столкнулись с вымогательством в медицинской сфере. В этих историях врачи использовали разные стратегии и аргументы при вымогательствах, а герои переживали смешанные эмоции.
Мы также пообщались с Вадимом Гущиным, он много лет занимается проблемой неформальных платежей в медицинской сфере.
Ольга
В 2009 году меня увезли на скорой в одну из больниц Алматы. У меня была внематочная беременность, лопнула труба, я потеряла сознание, и на скорой меня увезли в больницу.
В ней было два отделения: платное и бесплатное. Я попала в первое — на тот момент вся моя семья была застрахована бывшим мужем. При поступлении я, конечно, назвала номер страховки, но врач не мог ее проверить — ночью со страховой было не связаться. За несколько месяцев до этого у нас уже был страховой случай — муж сломал ногу, а в полис входил только один. На тот момент было неясно, что мне нужно будет оплачивать: операцию, госпитализацию. Уже утром представитель страховой компании мне предложила выбор: остаться в платном отделении и платить за него самой или перевестись в бесплатное. За экстренную операцию платить было не нужно.
Я выбрала платное отделение — мой предыдущий опыт пребывания в бесплатных отделениях мне не понравился. Я узнала, сколько стоят сутки в этом отделении, а врач сказал, что лежать нужно 5 суток. Итоговая сумма вписывалась в мой бюджет.
Спустя 5 дней, когда я шла оплачивать свое пребывание в кассу, меня в кабинет пригласил хирург и прямо сказал, что его и анестезиолога надо бы отблагодарить: 100 долларов одному и 50 – другому. Если сложить сумму за пребывание в стационаре и «рахмет» врачам, получалась сумма больше моей зарплаты в тот момент.
Я честно ему сказала, что я не против отблагодарить, но мой бюджет ограничен как раз той суммой, которую я несла в кассу. Он взял бумажку и начал вычеркивать: «Это мы не делали, это можно уменьшить…» А я даже не знала, что из перечня мне реально делали, а что нет.
Но позже я вспомнила, что перед самой операцией у меня спрашивали, хочу ли я наркоз полегче, какой мне шов сделать — косметический или обычный. Я, конечно, выбрала наркоз полегче и косметический шов. Потом я осознала, что косметические швы тогда делали всем.
То есть разводить меня начали уже с самого начала, просто я этого не поняла — мне было не до этого.
Я отдала часть денег ему, а остальное понесла в кассу. Больше я этого врача не видела, продолжала лечение по страховке.
Это было очень неожиданно. Сейчас это смешные какие-то деньги, но в то время, когда ты в разводе и с первоклассником на руках, это ощутимо. Странно, что ты лежишь в платном отделении и сверху даешь еще взятку. К этому меня жизнь точно не готовила.
И еще была история. В 2023 году мой ребенок попал в больницу с аппендицитом, уже в России, в Ленинградской области. Я приехала к нему в отделение и по старой памяти побежала благодарить врача. Меня к нему не пустили, мол, если у вас есть вопросы, оставляйте контакт. А так в выписке у вас все написано. Я вышла оттуда, и мне так стыдно стало. Я такая дура, что вообще с этим пришла, да? Потом я думала, может, я что-то не понимаю.
Изтурган
В 1997 году я попал в больницу в Актюбинске с ножевым ранением. Оно было тяжелое, я изредка приходил в сознание. Меня сразу отвезли в операционную.
Я отчетливо помню момент, когда я лежал на столе и временами приходил в сознание, ко мне подошел анестезиолог и сказал, что в отделении нет специальной системы для введения наркоза: «У тебя там были деньги в кошельке, я возьму, чтобы купить в аптеке систему?». Я, конечно, согласился. Потом, через какое-то время, я опять прихожу в сознание и слышу, как женщина кардиолог ругается на анестезиолога: «Если сейчас же не начнем операцию, мы потеряем парня». А он ей отвечает: «У него никого нет. Если он умрет, кто мне за наркоз заплатит?».
Я пришел в сознание от того, что анестезиолог проверял реакцию моих зрачков. Я весь в трубках и под ИВЛ, а он мне говорит: «Ты меня узнал? Я наркоз делал, ты мне 3600 должен». Позже я узнал, что эти деньги он сам взял из моих личных вещей.
У меня тогда не было претензий, злости или желания кому-то пожаловаться. После ранения случилось какое-то переосмысление жизни, я будто заново родился.
Хирурга я сам отблагодарил, по своей инициативе. Время тогда было тяжелое.
Почему неформальные платежи — реальная проблема?
Недобросовестные врачи и правда редко просят «миллионы», но суть проблемы не в сумме «рахмета», а в том, какой вред необходимость таких платежей наносит качеству помощи пациентам. При этом исследования этого вопроса в мире говорят о том, что принципиальной разницы между вымогательством и благодарностью с точки зрения потенциального вреда для пациентов нет. Профессионалы медицины утверждают, что этот вопрос можно и нужно рассматривать не столько в юридической плоскости, сколько в медицинской — с точки зрения пользы и вреда для пациента и процесса лечения.
«Я 10 лет занимался проектом Высшей школы онкологии в России и продолжаю обучать врачей в Казахстане коммуникации с пациентами. И в какой-то момент я узнал, что те приемы общения с пациентами, которым я обучал, используются с целью мягкого вымогательства. С этого момента я начал изучать тему неформальных платежей. А после общения с экспертами на конференции «Белые ночи» мне стало понятно, что платежи сильно влияют на качество оказания медицинской помощи», — рассказывает хирург-онколог Вадим Гущин из клиники Mercy (США).
Врачи одного учреждения или отделения начинают конфликтовать между собой. Это ярко видно в истории Изтургана — кардиолог хотела спасти пациента, а анестезиолог думал о своей выгоде. Правда, трудно мириться с тем, что твой коллега принимает или даже выпрашивает «благодарности» у пациентов. Это сказывается на репутации всех врачей отделения и климате в коллективе.
Кроме этого, из-за «рахметов» возникает несправедливое отношение к пациентам. Очевидно, что тот, кто может заплатить больше, получит больше внимания и лучшее лечение, чем тот, кто платит меньше, или вовсе не может «отблагодарить». Это серьезно влияет на качество медицинского обслуживания в целом.
Наконец, из-за системы взяток молодых специалистов — например, хирургов, не допускают до операционного стола, потому что пациент — источник дохода. Опытные врачи часто не хотят воспитывать себе конкурентов. Все это в конечном счете сказывается на пациентах.
Как прекратить необходимость «благодарностей»
Кажется, что вся проблема упирается только в размер зарплаты медработников, но это не совсем так.
«Есть много теорий, почему врачи берут взятки. Одна из них — низкие зарплаты. Но на самом деле, если состоявшимся врачам много платить, неформальные платежи никуда не исчезают. Они просто переходят в другую плоскость», — комментирует Вадим Гущин.
По мнению Вадима, чтобы решить эту проблему, нужен честный и открытый диалог, где выслушают все точки зрения. Этот разговор ведется и сейчас, но не в открытую, а в профессиональных чатах — это одна из основных тем для дискуссии в них. Но там никто не заинтересован в том, чтобы обсуждать это с точки зрения этики.
Чтобы понять, как решить проблему, можно обратиться к опыту других стран. Один из самых успешных примеров борьбы с такой низовой коррупцией — это история американской коллегии хирургов (American College of Surgeons).
В начале XX века хирургия в Америке была коррумпирована. Пациенты попадали к определенным хирургам по рекомендациям других докторов, которые получали откаты. Получалось так, что больных оперировали не самые профессиональные хирурги, а те, которые имели наиболее разветвленную сеть таких «рекомендателей».
В то же время было много медицинских школ, которые никто не контролировал. О специализации в хирургии никто не задумывался, репутация хирургов была очень низкой.
Тогда ведущие хирурги из Бостона, Балтимора и Нью-Йорка организовали ассоциацию American College of Surgeons. И прежде всего они взяли курс на искоренение практики откатов, чтобы пациентов направляли к хирургам не со связями, а с высокой квалификацией. Кроме того, они стандартизировали систему обучения хирургов. Работа по этим двум направлениям велась в течение всего XX века.
В итоге профессия стала привилегированной, доверие возросло, зарплата хирургов увеличилась, и американская хирургия стала двигателем прогресса в этой области по всему миру.
Понятно, что проблема неформальных платежей требует комплексного подхода, но сама инициатива должна исходить от врачебного сообщества, а государство и работодатели должны обеспечить хотя бы минимальную финансовую безопасность для врачей. Нужно открыто и спокойно обсуждать эту проблему в профессиональной среде и выработать общие этические правила взаимодействия с пациентами.
Приведенные нами истории выбиваются из общей тенденции отношения к «рахметам» в Казахстане. Большинство опрошенных нами пациентов считают неформальные платежи нормальной частью коммуникации с врачами — обязательной благодарностью за работу.
Желание поддержать врача финансово чаще исходит от самих пациентов. Однако сложно без дополнительных исследований сказать, продиктовано ли это желание истинным чувством благодарности или все-таки подсознательным ощущением, что это необходимо для сохранения отношений с врачами.
