Французская Orano хотела бы сохранить мажоритарную долю в уранодобывающем совместном предприятии «КАТКО», а Renault рассматривает возможность возобновления производства своих автомобилей в Казахстане. Об этом в интервью «Курсиву» сообщил посол Франции в Казахстане Сильван Гиоге.
– Контракт на недропользование СП «КАТКО», в котором Orano Mining владеет 51%-ной долей, завершается в 2039 году. Обращалась ли Франция или Orano к казахстанской стороне, чтобы получить какие-то новые участки, чтобы добывать больше урана?
– Во-первых, насколько я знаю, Orano сейчас очень довольна сотрудничеством с «Казатомпромом». Летом запустили новое месторождение. Действительно, оно предусмотрено, так сказать, на десятилетия, поэтому на сегодняшний день есть заинтересованность Orano продолжать деятельность в Казахстане в сотрудничестве с «Казатомпромом».
Как вы знаете, сейчас обсуждается новое законодательство, которое меняет правила игры на рынке Казахстана. Поэтому прежде чем продолжать переговоры и подписывать новый контракт, важно понять, как будет развиваться дальнейшее сотрудничество.
Если сохранится возможность оставаться значимым партнером «Казатомпрома» в Казахстане – это одна ситуация. Если же участие в капитале будет ограничено очень небольшой долей, это уже совсем другой сценарий. Вероятно, стоит дождаться итогов парламентского процесса и на их основе продолжать переговоры.
– Согласно законопроекту, «Казатомпром» при продлении контрактов по урановым месторождении должен получить 90%-ную долю в проектах. Если говорить об Orano и «КАТКО», то у «Казатомпрома» будет мажоритарная доля, а у Orano – миноритарная. Доносили ли вы свою позицию, что хотели бы сохранить текущие условия сотрудничества в рамках СП, чтобы у Orano был 51%?
– Еще раз хочу подчеркнуть: Orano и я внимательно следим за развитием парламентского процесса, который формирует новое законодательство. Сейчас, судя по всему, речь идет в основном о возможности зарубежных партнеров иметь только миноритарные доли в будущем. Конечно, было бы отлично сохранить нынешний размер доли, но пока процесс складывается так, что текущий подход, вероятно, не удастся сохранить. Основной акцент сейчас на том, что иностранные партнеры смогут иметь лишь малые доли.
Во-вторых, возможный размер доли в будущем напрямую влияет на стоимость будущих инвестиций, ведь проекты очень дорогие. Если доля, которую можно получить в проекте, не соответствует объему капитала и ожидаемой рентабельности для зарубежного партнера, это уже другой вопрос.
Таким образом, решение о продолжении работы в Казахстане будет зависеть от формы участия в капитале и расчетов по тому, как можно получать доход через новую организацию.
Мы считаем важным заранее озвучить наше понимание текущего процесса. Конечно, это независимый парламентский процесс и решение за Казахстаном, но для наших партнеров важно знать нашу позицию. Особенно учитывая, что совместные проекты Франции и Казахстана до сих пор успешны, мы хотели бы продолжать такое сотрудничество. Кроме того, мы уверены, что в будущем сможем принести Казахстану свою экспертизу, опыт и капитал.
– Вы сказали, что Orano может уйти из проекта, если доля станет миноритарной. Насколько маленькой она должна быть, чтобы это произошло?
– Еще преждевременно так говорить. Надо знать, какой итог будет в конце концов, что предусмотрит законодательство.
Конечно, если в будущем участие окажется невыгодным с точки зрения рентабельности для предприятия, тогда, может быть, будет принято такое решение, но очень преждевременно делать какие-то выводы.
На данный момент Orano довольна текущим сотрудничеством. Мы осознаем, что в Казахстане ведутся обсуждения будущего законодательства, и пока заявляем о своей заинтересованности в продолжении деятельности.
Но если экономические условия слишком сильно изменятся в худшую сторону, тогда не будет иметь смысла продолжать работу. Потому что если это убыточно, тогда это не будет интересно.
– Вы говорили, что французская EDF хочет что-то поставлять для консорциума по строительству АЭС в Казахстане, по крайне мере, по китайским АЭС…
– EDF заинтересована в развитии на казахстанском рынке и рассматривает возможности сотрудничества, в том числе в энергетическом секторе. Мы знаем о проекте строительства некоторых атомных станций в Казахстане, включая участие Китая, и видим возможность поставлять оборудование для этих проектов. Масштабные станции требуют различного оборудования – реакторов, турбин, клапанов, труб и других компонентов – поэтому мы остаемся внимательными к таким возможностям.
EDF открыта к диалогу и готова предложить различные варианты участия в проекте, включая управление станциями. Строительство АЭС – это не только промышленная работа, но и подготовка специалистов: обучение инженеров и работников, обмен опытом по безопасности, как это практикуется во Франции. Мы имеем 60-летний опыт работы с населением и СМИ: информирование о работе станций, о неполадках оборудования, взаимодействие с жителями вокруг объектов.
Проект строительства станции в Казахстане только начался после референдума в октябре прошлого года, и это только начало диалога, включая финансовые аспекты. Мы считаем, что у Франции есть возможности для участия в этом масштабном проекте.
– Вы не будете участвовать в консорциуме в рамках проекта строительства АЭС в Казахстане «Росатомом» по политическим мотивам? Каковы возможные условия, при которых Франция могла бы принять участие в строительстве этой АЭС в Казахстане?
– Да, все понимают текущий контекст войны в Украине, поэтому для Франции и Евросоюза в целом существует высокая чувствительность к России и, соответственно, к «Росатому». Правительство Казахстана осведомлено о нашей позиции. Мы готовы продолжать диалог с Казахстаном, но важно, чтобы правительство учитывало нашу чувствительность – это позволит найти общий подход. Наши намерения остаются прежними: поддерживать Казахстан в проекте максимально эффективно. Мы считаем, что это выгодно для всех и способствует успешной реализации проекта на благо населения и региона.
Одна из станций будет строиться «Росатомом», другие – Китаем, и с учетом этой картины мы видим возможность продолжать конструктивный диалог с правительством Казахстана.
– Я правильно понимаю, что вы рассматриваете возможность сотрудничества именно по АЭС, которые будет строить Китай, а не Россия?
– Когда Казахстан провел референдум в прошлом году, то среди всех принципов, которые были озвучены, был принцип создания международного консорциума. Поэтому, имея ввиду такой ключевой принцип, мы понимаем, что для станции, которые будут построены Китаем, также применяется такой подход – создание международного консорциума. Мы считаем, что уважая этот принцип, есть возможность принять участие каким-то образом в строительстве этих станций, которые будут построены Китаем.
– Еще одна французская компания Total участвует в Кашаганском проекте. Сейчас президент Касым-Жомарт Токаев поставил условие пересмотреть условия при продлении соглашений о разделе продукции по крупным нефтегазовым проектам. Total хотела бы продолжить работу на существующих условиях? Возможно, от казахстанской стороны уже поступали предложения продать долю или другие предложения…
– Во-первых, проект Кашаган продолжается и только начинает работать в полном объеме – запуск такого масштабного проекта потребовал очень много времени. Насколько я понимаю, проект достаточно сложный, поэтому перед участниками не стоит вопрос о следующих проектах. Основная задача сейчас – эффективно продолжать Кашаган и достичь всех ожидаемых результатов.
Казахстан является для Франции важным поставщиком нефти. Мы закупаем у страны значительные объемы и полностью удовлетворены качеством и надежностью поставок. В будущем мы готовы продолжать диалог с Казахстаном, так как считаем его надежным партнером.
Кроме того, геополитическая ситуация меняется, и сейчас обсуждается развитие Транскаспийского коридора. Пока сложно прогнозировать, как это будет выглядеть в будущем, но важно учитывать возможные изменения в объемах, скорости и тарифах поставок. Я уверен, что в нужный момент Total Energy будет открыта к обсуждению с Казахстаном и партнерами продолжения работы на Кашагане или запуска новых месторождений, хотя пока еще рано говорить о конкретных планах.
– Total еще участвует в проекте ВИЭ на 1 ГВт. Правильно ли я понимаю, что это связано с тем, что в Европе скоро будет взиматься так называемый углеродный налог? Они хотят снизить углеродный след, чтобы нефть, поставляемая отсюда во Францию, считалась менее вредной? Будет ли взиматься углеродный налог, если добытая обычным путем казахстанская нефть будет поставляться во Францию?
– Я не эксперт по этому вопросу, но могу сказать о ветряной ферме Total Energy в Жамбылской области, что это масштабный проект на 1 ГВт. Строительство и запуск планируются, по-моему, уже в следующем году.
Проект отражает очень хороший диалог и сотрудничество между нашими странами. Напомню, что межгосударственное соглашение было подписано в Париже в 2022 году, и с тех пор мы движемся к запуску этого важного проекта. Он позволит Казахстану производить зеленую электроэнергию, что поможет выполнять международные обязательства в рамках Парижского соглашения. Все страны должны постепенно снижать выбросы парниковых газов, и Казахстан поставил цель достичь этого к 2060 году.
Кроме того, проект позволит Казахстану стать крупным региональным производителем зеленой электроэнергии: обеспечивать свой внутренний рынок и поставлять электроэнергию соседним странам, а в будущем, возможно, и в Европу. Некоторые страны ЕС уже проявляют интерес к закупке такого «зеленого» электричества для выполнения своих климатических обязательств.
– Вы говорили, что Renault обращалось к вам по возможности производства автомобилей в Казахстане. На каком этапе этот процесс?
– В начале 2020-х годов Renault участвовала в работе завода Allur в Костанае, где в основном собирали запчасти, поставляемые из Европы, и производилась сборка автомобилей. Недавно этот процесс был приостановлен.
Я знаю, что переговоры с заводом Allur были возобновлены, и изначально была надежда на их успешное завершение. Однако пока конкретных результатов нет, поэтому о сборке автомобилей Renault в Казахстане говорить пока рано. В будущем это может стать возможным, если изменятся общие параметры и условия.
На данный момент ситуация вокруг Казахстана сильно влияет на решения автопроизводителей, включая Renault. Лично я сожалею, что пока нет возможности приобрести все модели Renault в стране – доступ к некоторым автомобилям ограничен. Посмотрим, изменится ли это в будущем.
– В Астане в свое время рассматривался проект с Alstom по легкорельсовому трамваю. Сейчас у нас китайская компания строит эту линию. Возможно ли, что Alstom все-таки где-то в Казахстане может начать проект по транспорту?
– Как вы знаете, в пригороде Астаны работает завод Alstom, выпускающий электрические локомотивы. Сейчас обсуждается, что в будущем Alstom продолжит производство локомотивов для КТЖ, включая новую модель, разработанную с учетом специфики казахстанского и центральноазиатского рынков. Основной вопрос – заключение контракта на поставку этих новых локомотивов.
Кроме того, Alstom постепенно расширяет свое присутствие в Казахстане: планируется четыре депо для обслуживания будущих локомотивов. Компания действует в полном согласовании с КТЖ и правительством Казахстана.
Присутствие Alstom на рынке Казахстана – один из ключевых проектов сотрудничества между Францией и Казахстаном. Это позволит стране укрепить позиции в транспортной сфере, включая Транскаспийский коридор. Мы считаем, что развитие проектов Alstom в Казахстане соответствует общим интересам обеих стран.
– Вы говорили, что есть интерес к открытию прямого авиарейса из Алматы в Париж. Какая это авиакомпания – Air France?
– Это зависит исключительно от коммерческих интересов авиакомпаний – готовы ли они открыть прямой рейс между Казахстаном и Францией. Лично как путешественник я хотел бы, чтобы такой рейс существовал, но пока его нет. На решение авиакомпаний влияют и геополитические факторы. Если в будущем будет принято решение о запуске рейса, оно будет основано только на коммерческих соображениях. Таким образом, все зависит от самих авиакомпаний.
