Роман «Лоскутное одеяло» Галии Нур неожиданно занимает нишу, которая в современной казахстанской литературе давно пустовала. Он работает сразу на нескольких уровнях: это и семейная сага, и исследование женской памяти, и в то же время — честный, почти документальный взгляд на то, что мы привыкли не проговаривать. Это рассказ, который соединяет личное и историческое так, что одна женщина с 1930-х годов объясняет переживания другой — живущей в девяностые, а та — сегодняшней читательнице.
Автор Галия Нур предлагает историю своей семьи, при этом показывая читателям анатомию женской уязвимости в XX веке. От репрессий, которые уничтожили род бабушки Балкис и сделали ее жизнь цепью молчания, до перестроечной тревожности ее внучки Айсулу, проживающей брак, одиночество, бытовую жестокость и исчезающие ориентиры. И – самое любопытное — роман не обвиняет эпоху, он показывает, как страхи прошлых поколений тихо прописываются в будущем, становясь частью характера, тоном голоса, способом любить или не уметь любить.
Это одновременно и социальная проза, и психотерапевтическая, и историческая. Но в первую очередь — литература, которая умеет работать с нюансами. Автор абсолютно точно передает женский быт — запахи, вещи, жесты. Детали не только создают атмосферу, но и превращаются в материал памяти: юбка-миди, «как у итальянцев», духи «Может быть», газовый баллончик в сумке в начале 90-х, выцветшая фотография «Балкис и Альфия. 1929». Все это — лоскуты, из которых и шьется ткань романа.
О чем роман
Сюжет развивается в ритме мягкого документального реализма. Страшное и важное в книге звучит не громко, а буднично, как происходит в реальной жизни: репрессии, потеря ребенка, сломанная молодость, брак, который медленно лишает героиню собственного «я». Галия Нур выбирает не эффектные конфликты, а подлинные — внутренние, накопленные в теле и памяти. Именно поэтому роман работает: он наглядно показывает цену женской адаптации, молчания и стойкости.
Айсулу получилась героиней, которой доверяешь. Она несовершенная, ранимая, сильная, наивная, прагматичная — все сразу. Ее брак с Рамилем — это портрет поколения мужчин, не умеющих говорить о чувствах, и женщин, воспитанных терпеть. При этом Айсулу – не жертва, а зеркало эпохи. Ее личные кризисы становятся способом показать большой слом эпохи: дефицит, массовая миграция, крах социальных связей, крушение надежд.
Героиня Балкис же — голос, которого у многих казахстанских бабушек нет в семейной истории. Годы репрессий и голода у нас часто отдалены, схематичны. В романе они звучат как женская история: через судьбу, которая не описана в учебниках, но прописана в ДНК потомков.
Важнейший слой книги — межпоколенческая травма. Термин, знакомый многим лишь из психологических лекций, здесь превращается в художественную форму. Автор показывает, как страх, пережитый семьей десять, двадцать, пятьдесят лет назад, становится одышкой, тревогой, паническими атаками. Как тело хранит то, что слова не сохраняют.
При этом «Лоскутное одеяло» — не мрачная книга. Наоборот, удивительно светлая. В ней много боли, но еще больше любви, тепла и уважения к женской линии рода. Финальный эффект романа —ощущение внутреннего выдоха. Той самой успокаивающей уверенности, о которой пишет Галия Нур: чувства, что с прошлым можно договориться, если его назвать по имени.
«В моем романе лоскутки-истории разных персонажей, связываясь между собой, рассказывают не только сагу о женской линии одной семьи, словно лоскутное одеяло моей татарской бабушки, но и показывают исторические события, которые проживаются моими персонажами. Это репрессии, голод, перестройка. Каждый фрагмент одеяла — часть большого, разноцветного орнамента истории семьи, истории страны. Мои героини ищут свою любовь и находят вопреки всем обстоятельствам», — говорит автор.
Почему важно прочитать «Лоскутное одеяло»
Поскольку в современной казахстанской литературе не хватает женской оптики, которая не подстраивается под патриархальный нарратив, книга Галии Нур усиливает рынок феминисткой литературы качественным продуктом.
И, наконец, потому что это роман, который говорит честно и нежно одновременно. Как одеяло, сшитое из разных эпох, разных судеб, но дающее одно общее чувство успокаивающей уверенности.
