Готовые единые бренды ЕАЭС: электроэнергия и нефтепродукты

Профессор экономической кафедры Евразийского национального университета имени Льва Николаевича Гумилева Диана Мадиярова в конце октября этого года высказала мнение, что одним из наиболее подходящих направлений для создания единого бренда Евразийского Экономического союза является нефтепереработка. Поскольку из всех участников ЕАЭС крупными нефтедобытчиками являются только Казахстан и Россия, а на территории других участников имеются не до конца загруженные перерабатывающие мощности, по мнению эксперта, напрашивается логическое решение об объединении усилий участников союза по превращению сырья в продукцию более высокого передела – и, соответственно, большей стоимости.

Отметим, что сама идея распределения функций на страновом уровне при изготовлении того или иного вида продукции, не нова, она время от времени звучит на различных уровнях. В конце октября этого года, в частности, в ходе XII Международной конференции «Евразийская интеграция», которую провел Евразийский банк развития (ЕАБР) в Москве, председатель совета Центра стратегических разработок Алексей Кудрин заявил, что «распределение» экономических обязанностей и выстраивание за счет этого производственных цепочек на межстрановом уровне с созданием конечного продукта общими усилиями – это уже общемировой тренд. А не особенности только интеграционных структур, которым такие цепочки с распределением обязанностей между всеми их участниками сам Бог велел по природе таких объединений.

«Я думаю, несмотря на торможение политической глобализации, экономическая глобализация в мире будет только нарастать, – считает г-н Кудрин. – Главными ее механизмами становятся финансовые институты и технологии – прежде всего, цифровизация. Одним из трендов становится смещение производственных цепочек под воздействием изменения структуры потребления новых производственных технологий. Можно сказать, что от национальных фабрик мы постепенно будем переходить к миру, как к фабрике, и в нем будет увеличиваться обмен технологиями и данными. Это новый тренд, и ЕАЭС должен иметь место в этих глобальных цепочках. Если мы хотим увеличить темпы экономического роста, то мы должны увеличить обмен этими технологиями с другими странами – и между собой, разумеется», – отметил он.

Стоит отметить, что в отдельных отраслях казахстанский бизнес уже проводил успешные попытки встраиваться в общую цепочку производства – но они, хоть и являются безусловно успешными, тем не менее, остаются единичными. Еще в апреле 2015 года генеральный директор консалтинговой компании «Алмагест» Айдархан Кусаинов приводил примеры как минимум двух таких казахстанских компаний, вышедших на рынки России и Белоруссии, заручившись гарантированным местом под солнцем в производственной цепочке смежных предприятий в этих странах. Это, прежде всего, Текелийский аккумуляторный завод, который экспортирует продукцию в Россию, встроившись в производственную цепочку российских предприятий и работая в формате В2В (business to business – бизнес бизнесу. – «Къ»).

«Его мало кто знает в Казахстане, но, тем не менее, это экспортное производство. Может, и не мирового, но евразийского класса, что, будем считать, выше казахстанского класса», – замечает г-н Кусаинов. Он также добавил, что ЕАЭС открывает новые возможности для казахстанских компаний – создавать свой продукт на базе российской и белорусской промышленности. И это распространенная мировая практика, когда компания одной страны выпускает свои товары на предприятиях другого государства: в частности, сгущенное молоко «Айналайын» уже производится в Беларуси для отечественного рынка.

«В части потребительского рынка, где есть бренды, которые должны быть на слуху, может быть экспорт из ЕАЭС не очень хорош. Но в сфере экспорта в В2В, а это, например, поставки урана, атомных реакторов, оружия, самолетов, российские позиции очень сильны. Думаю, Казахстану очень важно этим воспользоваться, встраиваясь в производственные цепочки, – считает аналитик. – Почему бы не создавать отечественный продукт в той же России, а затем экспортировать его под своим брендом?», – добавляет он.

Но надо понимать, что здесь речь идет о кооперации усилий отдельных производств, а не о скоординированной деятельности целых отраслей: между тем, по мнению профессора экономической кафедры Евразийского национального университета имени Льва Николаевича Гумилева Дианы Мадияровой, ЕАЭС уже вполне созрел для более тесной производственной интеграции, нежели отдельные частные инициативы.

Нефть – сырье для общего евразийского бренда

В конце октября этого года, отвечая в ходе онлайн-конференции на портале BNews о возможности создания участниками Евразийского экономического союза в реальной экономике единого, узнаваемого всем миром бренда, профессор ЕНУ заметила, что таким единым брендом вполне могла бы стать продукция нефтепереработки и нефтехимии.

«Эта идея (о создании единого бренда. – «Къ») звучит уже не в первый раз, – напомнила г-жа Мадиярова. – Задача заключается в том, чтобы строить совместную интеграцию на базе новых ценностей, которые вместе создаем. Информатизация дает возможность распространить очень многие виды услуг, которые будут вместе созданы на рынках, допустим, возьмем наш нефтяной рынок, конечный продукт нефтехимии, который вы потребляете: в промежутке технических стадий много нюансов. На многих из них сосредоточены типы производств, большинство из которых в Казахстане еще не создано. То же самое, допустим, в Китае. Что касается глубокой переработки с добавленной стоимостью, то Россия очень хорошо экспортоориентирована, а Китай, несмотря на то, что там работает почти около 100 крупных нефтеперерабатывающих заводов и около двух тысяч маленьких, обеспечивает себя полностью. Поэтому они заинтересованы в нашей продукции», – добавила она.

По ее сведениям, в настоящее время из-за того, что большой объем российской нефти идет на экспорт, российские производственные мощности недогружены, и Казахстан мог бы работать с ними по схеме толлинга (давальческая схема, когда на завод поставляется сырье, и он оставляет часть продуктов переработки себе в качестве платы за услуги). Тут «убивается» сразу несколько зайцев – во-первых, страна получает продукцию более высокой стоимости, нежели сырая нефть, во-вторых, в те периоды, когда на внутреннем рынке по тем или иным причинам возникает дефицит, полученное по «давальческой» схеме топливо можно направлять на него.

«Здесь огромные возможности – Белоруссия может также работать на переработке, кроме того, часть наших акций находится на украинских заводах, мы могли бы сегодня гнать продукт переработки с территории Херсонского завода через морские территории на европейские рынки», – шагнула эксперт уже за пределы рынка Евразийского экономического союза. Отметим, что идея выстраивания толлинговых схем, как основы производства единого бренда, не нова. Еще в 2012 году тогда еще министерство нефти и газа Казахстана (предшественник нынешнего министерства энергетики) под руководством нынешнего председателя правления национальной компании «КазМунайГаз» Сауата Мынбаева всерьез рассматривало налаживание таких схем с Китаем и Россией на более-менее постоянной основе. Правда, тогда основной целью было не появление единого узнаваемого на рынках бренда ЕАЭС, а заливание того самого дефицита бензина и авиакеросина на внутреннем рынке.

Причем, в качестве дополнительного толлингового источника поступления бензина в Казахстан г-н Мынбаев называл работу по переработке казахстанской нефти не только на китайских и российских нефтеперерабатывающих заводах, но и на мощностях в Азербайджане, Туркменистане и в Румынии, где дочерняя компания КМГ – Rompetrol – владеет сразу двумя местными НПЗ: «Петромидиа» и «Вега». Правда, тогда эти схемы так и не заработали, поскольку г-н Мынбаев подчеркивал, что к налаживанию толлинговых схем страна прибегнет только в том случае, если «это будет экономически целесообразно». Но с 2012 года ситуация изменилась, и то, что могло быть нерентабельным тогда, в условиях Евразийского экономического союза, предполагающего формирование единого энергетического рынка, вполне может приобрести экономическую привлекательность.

Электроэнергия тоже может стать брендом

При этом вопрос о необходимости формирования общей энергетической политики, подразумевающий совместную работу, последствием которой опять-таки может стать формирование какого-то общего продукта, отправляемого в третьи по отношению к ЕАЭС страны, касается не только нефти. Примерно такие же проблемы с необходимостью координации существуют и в производстве электроэнергии – и существующие здесь вызовы, по мнению г-жи Мадьяровой, вполне могут стать и новыми возможностями для участников Евразийского экономического союза.

«У нас много возможностей на этом рынке энергоресурсов: начнем с того, что у нас загружено всего около 30% мощностей в рамках ЕврАзЭС, – утверждает профессор. – Если взять те, которые используются – это около 6,5 миллиарда киловатт-часов, а в условиях правильной постановки интеграции и кооперирования мы могли бы довести эту цифру до 30 миллиардов», – утверждает она. Опять же, как и в случае с толлинговыми операциями по производству нефтепродуктов, Казахстан при выстраивании единого сбалансированного рынка получает возможность «подстраховывать» внутренний рынок замещением российской продукцией, на что еще в 2015 году указывал председатель правления АО «Казахстанский оператор рынка электрической энергии и мощности» (КОРЕМ) Суиншлик Тиесов.

«Для Казахстана, который не имеет собственных маневренных пиковых энергомощностей, появляется возможность приобретать эти пиковые мощности на межгосударственном рынке, – заявил г-н Тиесов в интервью «Къ». – Очевидно, что при разной степени развитости энергосистем и разных формах собственности, построить полноценный конкурентный рынок электроэнергии не удастся. Однако нужно выработать такую модель, которая бы позволяла при торговле электроэнергией получать выгоду для присоединившихся государств. Модель должна быть выстроена таким образом, чтобы она не мешала развиваться внутренним рынкам каждой страны. Чтобы внутренние рынки стимулировали работу собственных электрических станций и создавали предпосылки для развития внутренних мощностей, но при этом, при необходимости, имели возможность продавать излишки или покупать для своих потребителей недостающую электроэнергию», – добавил он.

При этом уже тогда он предполагал, что внутри Евразийского экономического союза, при выстраивании единого рынка электроэнергии, Республика Беларусь, в силу того, что ей не хватает внутренних мощностей, будет больше выступать в качестве покупателя недостающей электроэнергии. А Россия и Казахстан будут иметь возможность продажи своей излишней электроэнергии, что является выходом для казахстанских энергетиков, которые уже говорят о том, что официальные прогнозы по увеличению объемов спроса производства электроэнергии в республике следует сильно скорректировать в сторону снижения. Так, в 2015 году генеральный директор ассоциации Kazenergy Болат Акчулаков заявил, что конечное потребление электроэнергии в Казахстане в 2030 году составит 111 миллиардов киловатт-часов, что на 34 миллиарда ниже сделанного в 2013 году аналогичного прогноза той же структуры.

«Рост потребления электроэнергии будет намного ниже, чем прогнозировалось до этого: прогноз предусматривает среднегодовые темпы роста конечного потребления электроэнергии на 1–1,2% в период с 2015 по 2040 год», – заявил он тогда. Ясно, что произведенные 34 миллиарда киловатт-часов где-то «складировать» в ожидании лучших времен у казахстанских энергетиков не получится, а потому стране надо искать рынки сбыта, что при наличии общего рынка и общего электроэнергетического бренда намного легче, чем в одиночку. Поскольку при внутреннем потреблении более 90 миллиардов киловатт-часов в 2015 году в стране проводится активная работа по энергосбережению, а аналогичная работа в Европе в «нулевых» годах привела к тому, что Старый Свет откатился в показателях потребления на позиции 90-х годов прошлого столетия.

Очевидно, что в Казахстане будут протекать аналогичные процессы, и электроэнергетике нужны будут все новые и новые рынки сбыта. С этой точки зрения «встраивание» в общие евразийские процессы формирования энергетической товарной массы может стать для отрасли вопросом если не жизни и смерти, то уж точно выхода на новые уровни развития, на которые без определенной финансовой подпитки в виде доходов от экспорта просто не выгрести, тем более, что в стране традиционные источники энергии начинает подпирать альтернативная возобновляемая энергетика, доля которой с 3% в общем энергобалансе страны должна возрасти до 10% к 2030 году. И это не такая утопичная цифра, как полагали ранее скептики: в 2016 году выработка электроэнергии от возобновляемых источников энергии в стране увеличилась на 32%, до 928 миллионов киловатт-часов.

Бренд третий – газ

Наконец, еще одним одним, узнаваемым на рынке третьих стран брендом, может стать газ – как сырье, так и в виде продукции более высокой переработки. По оценке г-жи Мадьяровой, при «правильной постановке формирования общего рынка» этой продукции, эффективность работы каждой страны-участницы на этом рынке в стоимостном выражении может увеличиться в восемь раз.

Напомним, что понятие «общий рынок» (по газу участники ЕАЭС предполагают сформировать его к 2025 году) подразумевает устранение дискриминации и установление единого таможенного тарифа в пределах определенной территории. А также устранение любых барьеров для свободного передвижения товаров, услуг, капиталов, технологий и трудовых ресурсов. Помимо этого, общий рынок предписывает проведение согласованной политики в области налогообложения, недропользования и регулирования национальных рынков газа.

Иными словами, если Казахстан захочет выйти на Европу со своим газом самостоятельно, а не продавая его через «Газпром», услуги транспортной сети на территории Российской Федерации должны быть предоставлены ему по той же стоимости, по какой они предоставляются и «Газпрому». Другой вопрос, что российские транспортники могут сослаться на то, что их «труба» законтрактована тем же «Газпромом» до скончания веков или до второго пришествия, в связи с чем они физически не могут выполнить обращения казахстанской стороны (ну, как минимум, не могут увеличить объемы ее транспортировок, ибо труба в буквальном смысле не резиновая).

Чтобы избежать подобных ситуаций, можно диверсифицировать поставки газа, что Казахстан уже и делает: в начале октября этого года был подписан исторический договор купли-продажи между АО «КазТрансГаз» и китайской Petro China International Company Limited о поставке в Поднебесную пяти миллиардов кубометров казахстанского газа в течение календарного года. Экспортные поставки газа в рамках этого соглашения начались уже с 15 октября, ожидаемая экспортная выручка национального оператора – АО «КазТрансГаз» – должна составить около миллиарда долларов.

Данному договору предшествовало межправительственное соглашение между Казахстаном и Узбекистаном о взаимовыгодном сотрудничестве в сфере транспортировки и транзита природного газа, позволяющее осуществлять поставку газа с западных месторождений Казахстана в южные регионы транзитом через Узбекистан. Это соглашение позволит одновременно обеспечить стабильность в обеспечении ресурсами южных регионов Казахстана в зимний период, с другой стороны – обеспечить стабильную поставку газа на экспорт в Китай. Достигнутые правительствами двух стран договоренности придают новый импульс взаимоотношениям газовых компаний.

«Диверсификация транзитных и экспортных маршрутов транспортировки казахстанского газа, а также увеличение объемов экспорта голубого топлива – это важные стратегические задачи, которые были поставлены президентом Казахстана. Глава государства отмечал, что «для полного раскрытия транспортного и транзитного потенциала страны необходимо обеспечить свободу транзита грузов, создать новые транспортные коридоры», – отмечал ранее вице-президент по транспортировке и маркетингу газа АО «НК «КазМунайГаз» Кайрат Шарипбаев.

Освоение необъятного китайского рынка – это замечательно, но не стоит забывать и о том, что и Россия рассматривает китайский рынок в качестве дополнительного рынка сбыта, намереваясь увеличить свое присутствие на нем: в настоящее время, в частности, «Газпром» строит трубопровод «Сила Сибири», по которому Китай будет получать 38 миллиардов кубометров газа в год. И здесь выгоднее не конкурировать, а взаимодополнять друг друга, вырабатывая как общую политику, так и общий продукт. В том числе – и высокого передела. Тем более, что у Казахстана уже сейчас есть планы по разворачиванию производств такой продукции на своей территории (Атырауский газохимический комплекс).

Напомним, что интегрированный комплекс должен включать в себя завод по производству полипропилена (производственная мощность 500 тысяч тонн в год), по производству полиэтилена (до 800 тысяч тонн), а также производство бутадиена и синтетического каучука и завод по выпуску полиэтиленовой пленки. Полностью запущено пока только производство по выпуску пленки ТОО «Полимер продакшн», поставляющее свою продукцию на внутренний рынок Казахстана, в страны Средней Азии и, главным образом, в Россию, которая стала основным (до 60% экспорта) рынком сбыта. Из казахстанской пленки делают упаковку для парфюмерной продукции, табачных изделий, прохладительных напитков, мешки для муки и строительных смесей.

Сырье для «Полимер продакшн» сейчас поступает из Российской Федерации. Однако в будущем предприятие намерено заключить контракт с новым заводом по производству полипропилена из Узбекистана, чья продукция не уступает по качеству и дешевле. Узбекские производители даже пообещали продавать в Атырау почти весь объем выпускаемой продукции, на полную проектную мощность (до 14 тысяч тонн в год) предприятие выйдет уже в этом году, а полностью окупит затраты на себя к 2026 году. То есть, в принципе, бренды и производственные цепочки казахстанские предприятия способны создавать не только внутри пространства Евразийского экономического союза. И не только по обозначенным товарным позициям.

«Мы можем это иметь на всех рынках, потому что уровень конкурентоспособности низкий, – утверждает г-жа Мадьярова. – Я провела исследовательскую работу вместе со студентами, если брать шестизначную товарную номенклатуру, то у нас 10–15 % нашей продукции конкурентоспособны. Это не только у нас, по сравнению с нами намного выше у армян. А так мы единая зона, которая нуждается в очень резком повышении конкурентоспособности на основе модернизированных моделей. Мы везде можем иметь определенные доходы, объединившись», – заключила она.