Борис Батин, CEO ID Finance: «Digital диктует правила игры в финансовом секторе»

Многие считают, что все новое – это хорошо забытое старое, а фондовый и финтех-рынки в Казахстане сегодня больше похожи на дикий Запад. Так ли это на самом деле, каковы перспективы нового сегмента в финансовой сфере РК, чего стоит нам ожидать, а чего опасаться в интервью «Къ» рассказал сооснователь и генеральный директор компании ID Finance Борис Батин.

– Борис, расскажите о трендах на рынке финтех. Каковы они?

– Тренд сегодня один – диджитализация, цифровизация, то есть переход от offline-услуг в интернет. Традиционное общение между людьми уходит и меняется на формат общения с компьютером, с системами, с искусственным интеллектом. Это один большой тренд, который происходит везде.

Наверняка, вы слышали о чат-ботах. На самом деле – это и call-центр, и линия поддержки; это искусственный интеллект, который позволяет клиентам получать ответы на свои вопросы, запросы и т. д. По сути, это замена человека компьютером. Мы видим, что такая замена увеличивает эффективность и снижает расходы в 6–7, а при больших объемах и в 10 раз. У чат-бота не бывает плохого настроения. Кроме того, использование чат-ботов дает возможность анализировать ситуацию. Если мы видим, что конверсия плохая, можно понять, почему это происходит.

В Казахстане все больше наблюдается внедрение чат-ботов. И это не только рассмотрение заявки, выдача денег или указание адреса. А в том числе и работа с претензиями, с группой поддержки, с плохим портфелем, работа на продажу дополнительных услуг. Причем технологии уже настолько продвинулись, что не всегда можно понять – робот отвечает или оператор. Только по скорости ответа можно что-то определить. Но в целом работа робота не хуже, чем если бы это делал человек.

Давайте взглянем дальше на весь процесс. Раньше мы видели рекламу по радио и телевидению, сейчас эффективность такой рекламы уменьшается, а увеличивается эффективность рекламы digital. Да и аудитория все больше переходит в digital-каналы, YouTube, online-телевидение. А когда есть провайдер ТВ-трансляции, он зачастую имеет возможность вставлять свою рекламу. И это не только дешевле, чем пойти договариваться с центральным каналом, но и гораздо эффективнее.

Становится меньше бумажных носителей. Это тоже тренд. Больше информации можно проверить за счет digital, за счет интеграции между системами и пр.

– То есть цифровизация – это не дань моде, а реальность?

– Да, это реальность. Пару сотен лет назад люди ездили на лошадях, потом пересели на машины, потому что развились новые технологии. Мы живем в интересное время, так называемый транзитный период, когда все только развивается.

Сейчас во всех странах, в том числе и в Казахстане, идет массовая кампания по продвижению электронно-цифровых подписей (ЭЦП). Она должна быть у каждого человека. И в принципе повседневная жизнь выстраивается таким образом, что ЭЦП востребована как паспорт. Государство сформировало такую инфраструктуру, при совершеннолетии для идентификации человека необходим паспорт. Сейчас выстраивается такая же инфраструктура, что невозможно будет обходиться без электронно-цифровой подписи.

Например, в Эстонии, на мой взгляд, в одной из самых продвинутых стран в Европе, где внедряется идея digital, приравняли доступ к интернету к базовым потребностям человека. Государство обязано предоставить человеку бесплатный доступ к интернету, чтобы он мог пользоваться услугами в сфере медицины, образования. И это сделали на уровне Конституции.

– Вспоминаю наши необъятные просторы и сравниваю их с маленькой Эстонией.

– Конечно у них небольшая территория, и им в этом плане проще. Как некая песочница, где можно было попробовать что-то сделать. Но по сути это ждет все страны. Просто где-то это будет быстрее, где-то медленнее. Даже США, которые считают продвинутой страной, в некоторых моментах отстают от развивающихся рынков, и от Казахстана в том числе. За счет того, что у них большая страна и некоторые системы требуют больше времени для изменений.

– Например?

– IT-системы банков в Казахстане более продвинутые, чем в Америке. Потому что там они были написаны где-то в 60-х годах и это огромные банки, где стоимость изменений системы намного выше и сложнее, чем когда банковская инфраструктура создавалась относительно недавно, как на постсоветском пространстве.

– Продолжая тему трендов, наверное, можно было бы привести в пример страны, где вообще отказываются от наличности.

– Да, скандинавские страны и Южная Корея планируют вообще отказаться от наличных денег в ближайшие 5–10 лет. По данным агентства Bloomberg, в Швеции монеты и банкноты составляют лишь 1,8% ВВП. Я, когда бываю в Европе, замечаю, что можно приехать в страну и не снимать наличные. Раньше это было невозможно, всегда требовались бумажные деньги для оплаты такси или обеда в закусочной. Теперь этого не требуется. То же такси, к примеру, можно заказать через Uber, а он привязан к карте. Любые торговые точки по законодательству тоже обязаны иметь терминалы.

Конечно, в какой-то момент наблюдается сопротивление. Как у нас часто бывает. К примеру, говорят: «У нас терминал есть, но он сегодня не работает». Не работает, значит не плачу. Глядишь, вдруг заработал. В итоге хозяева торговых точек поймут, что это выгодно для них, поскольку, как правило, люди по карточкам тратят больше.

– Хотелось бы знать ваше мнение относительно попытки Нацбанка зарегулировать онлайн-кредитование

– Поскольку рынок в целом новый, то этот вопрос стоит практически перед всеми центробанками мира: как регулировать это сектор? Мне кажется, здесь надо учесть несколько моментов. Регулятору надо принять тот факт, что это немного другой сектор, отличный от традиционного. Его не надо загонять под уже существующие законы. Поэтому, действия казахстанского Центробанка, на мой взгляд, сейчас правильные, поскольку нет резких решений регулирования и нет массового оттока компаний из сектора. Важно осознать и принять, что это совершенно новый сектор рынка, и под него надо принимать другие формы регулирования. Да, на это требуются время и силы. Да, это небольшой сегмент экономики. Но он будет расти. И крайне важно, чтобы финтех рынок рос, потому что через него придут инновации, новые технологии. Во-первых, очень важно дать небольшому сектору развиваться и со временем стать довольно крупным сегментом в экономике. Во-вторых, это со временем даст толчок к развитию других более крупных отраслей. И если на раннем этапе государство сделает неправильный шаг и задушит зародыш, то страна рискует пропустить новую волну инноваций.

– А такое уже было?

– В начале 20 века за счет аграрного сектора Аргентина была самой богатой страной. Но они пропустили индустриализацию. Такой же пример с Нокиа, они были у всех, но упустили тренд смартфонов. TDK, Canon тоже упустили цифровизацию. Странам сейчас нельзя упускать момент цифровизации в финансовом секторе. Поэтому очень важно создать правильную почву для развития нового сегмента. Нужно создать новое регулирование, которое позволит ему развиваться. Да, он сейчас небольшой, но он имеет очень важную стратегическую роль для страны в целом.

– Это первый шаг. Какой же второй?

– Вести диалог с уже существующими игроками рынка. Понятно, что последние хотят одного, а регулятор может занять противоположную позицию. Главное найти консенсус, который устраивал бы всех. И мы видим, что в Казахстане этот диалог есть.

– Разве уже велись какие-то переговоры с Нацбанком РК?

– Мы создали Ассоциацию финтех-компаний Казахстана, которая очень быстро растет. Диалог уже идет. Это первый правильный шаг, который был сделан. Теперь второй шаг, который в настоящее время и происходит – найти золотую середину, которая устроит и нас, как рынок, и Нацбанк, как регулятора, которому важно защищать потребителя.

– В Казахстане значительную долю финтех-рынка занимают компании, которые имеют иностранные, как правило, российские корни, или даже из дальнего зарубежья. Как в данном случае регулировать процесс, выстраивая его в защиту конечного потребителя?

– На самом деле, все участники рынка – это локальные игроки. Они являются налогоплательщиками Казахстана. Это компании с юридическими адресами в Казахстане. И все меры, которые можно применить, ничем не отличаются от других финансовых структур, находящихся в Казахстане.

– Какая доля NPL у финтех-компаний?

– Не могу говорить за всех, но в нашей компании уровень просроченной задолженности составляет около 4–5%. И так практически во всех странах. Уровень просрочки в принципе сопоставим с банковскими экспресс-кредитами.

– Почему? Ведь если банк выдает кредит, то процентная ставка у него в отличие от финтех-компаний и МФО гораздо ниже.

– Сущность нашего продукта действительно подразумевает более высокую процентную ставку, чтобы покрыть стоимость процессов. Потому что на длинных кредитах даже при маленькой процентной ставке можно заработать больше. Допустим, если я выдал 100 тенге на 5 лет под 20% годовых, я заработаю больше 100, чтобы покрыть расходы на скоринг, на привлечение клиента, на перевод денег. А ведь эти расходы фиксированные. Выдаю 100 тенге или миллион тенге, стоимость запросов в кредитные бюро и другие источники базы данных, одинаковые. То есть экономика рынка подразумевает, что наш продукт даже с более высокой процентной ставкой должен иметь схожий уровень просрочки с другими игроками рынка для того, чтобы быть прибыльным. Поэтому новые финтех-компании не сильно отличаются от банков с точки зрения ведения процессов, риск менеджмента и уровня прострочки. Это сопоставимо.

– Как вы решаете вопросы по скоринговой системе?

– Также как и банки, работаем с базами данным кредитных бюро. Одобряем двоим клиентам из десяти по разным причинам. Уверен, что у многих компаний по уровню одобрений по новым клиентам такая же ситуация. Никто не будет выдавать деньги клиенту, который не может позволить себе обслуживать этот долг. Никому не нужно увеличивать проценты неплатежей. Даже несмотря на отсутствие закона, члены нашей ассоциации, например, понимают, что надо ограничивать себя в начислении процентных ставок, потому что это и для рынка хорошо, и для клиента правильнее. По сути мы в рамках ассоциации выполняем функцию саморегулирующей организации.

В некоторых странах на уровне Гражданского кодекса есть закон о саморегулирующихся организациях, когда часть надзорных функций передается самому органу. То есть мы создаем стандарты отрасли, мы разрабатываем правила работы, мы следим, чтобы игроки рынка выполняли эти правила. И каждая компания, появляющаяся на рынке, должна входить в эту ассоциацию. Если кто-то не выполняет установленные стандарты, то его могут исключить из ассоциации, и в итоге он не сможет продолжить свою деятельность.

– А если кто-то начнет демпинговать?

– Супер! Конкуренция – это всегда отлично. Это для всех хорошо. Другие игроки должны будут или снижать ставку, продавая конкурентный продукт, или уходить с рынка. Это как раз цель регулирования – создать конкурентный рынок, когда стоимость услуг будет падать, а качество услуг будет расти. Если мы будем бороться за клиента с пеной у рта и друг друга будем грызть – это отлично! Именно поэтому тот же Uber или Яндекс-такси изменили рынок. С их появлением, клиенты получили хороший и недорогой сервис. Доехать на такси с аэропорта раза в три стало дешевле, чем раньше.

– Как же тогда остаться на рынке и завлечь своего клиента?

– В прошлом году, например, прошла кампания по бесплатным кредитам. Хорошо ведь было взять бесплатный кредит на Новый год.

– Да, было такое.

– Вот. Это результат конкуренции!

– Возвращаясь к системе проверок. Как, к примеру, определить, способен ли человек погасить кредит? Как узнать, говорит ли он правду, рассказывая по телефону о своих доходах?

– Существует многоуровневая система. Первый этап, когда проверяется, чтобы не было фродов (от англ. fraud – «мошенничество»), что этот человек действительно тот, кто хочет взять заем, чтобы кредит не было бы взят на кого-то другого. Второй этап позволяет выяснить – способен ли человек погасить долг. Идет проверка DTI (уровень платежа по отношению к доходности), т.е. способности обратившегося человека погасить заем, который он хочет взять. Понятно, что мы не будем давать человеку кредит больше, чем он зарабатывает. Следующий этап проверки, когда человек может позволить себе погасить взятый заем, но просто не хочет платить. С этим, конечно, немного сложнее. Это, к сожалению, уже никак не зарегулируешь.

– Наверное, тогда уже в дело вступают коллекторы?

– На самом деле мы не сильно отличаемся от банковского сектора. Продукт другой. Но процессы, подход к регулированию, практически такие же. Лишь уровень и масштаб проблем банков и финтех-компаний несопоставимы. Ипотечный бум в США чуть всю мировую экономику не разрушил. Банки приходят, отбирают квартиры, выгоняют людей на улицу. Мы никого никуда не выгоняем.

– В прошлом году многие банки столкнулись с массированными хакерскими атаками. Вы говорите, что мир движется к всеобщей цифровизации. Если учесть этот тренд, то как людям защитить свои деньги?

– Никто из финтех-компаний не работает в offline. Нас нельзя просто взять и ограбить, как это можно сделать с банковскими сейфами. И в отличие от банков мы умеем защищаться в online. Наша экспертиза в online. Банки это offline-компании. Они умеют защищать деньги своих клиентов, создавая сейфы с мощной защитой, а от online-угроз еще не научились. А у нас наоборот. Можно легко прийти в офис, нет многоуровневой охраны, онлайн-компании не хранят нечего в офисе. Но забрать деньги в online – это уже гораздо сложнее, потому что мы живем в этом мире и понимаем, что наши системы должны быть безопасны. Банки вкладываются в защиту своих сейфов, мы в первую очередь вкладываемся в кибербезопасность.

– Проводя аналогию с другими странами, Вы не могли бы сказать где и как развивается этот сегмент рынка?

– В России, к примеру грамотное регулирование. Рынок был выделен в отдельный сегмент. Более того – разбит на подсегменты. И к каждому из подсегментов применяется разное регулирование и ограничения. Например беззалоговые кредиты имеют одни ограничения, а залоговые – другие. Это правильно. Разные продукты требуют разного подхода. За счет этого создалась достаточно понятная и прозрачная инфраструктура, что в свою очередь дает возможность рынку привлекать фондирование. Большое и дешевое фондирование в итоге выливается в более выгодные условия для клиента. Дальше можно выпустить публичные облигации, чтобы рынок развивался. То есть действительно была создана благодатная почва для роста финтеха.

Но в целом в Казахстане благоприятный рынок: есть отличный потенциал для развития мировых финтех-трендов. Следует отметить, что уровень мошенничества в Казахстане ниже, чем в других странах. Поэтому если совместно с Нацбанком получится разработать правильное регулирование, то есть возможность взрастить конкурентоспособный и сильный финтех-рынок.

В Грузии тоже начиналось все неплохо. Но, как мне кажется, с регулированием перемудрили. В итоге люди потеряли доступ к финансированию. А финтех-компании там были достаточно крупным сегментом. Были большие вложения в рекламу, было большое количество рабочих мест. Но так зарегулировали, что многие компании ушли с рынка. Надеюсь, что в Казахстане такого не произойдет. Здесь у Нацбанка совсем другой подход.