Амбиции России сегодня – превратить Евразийский союз в геополитический полюс
10 октября в Минске состоялся саммит глав государств-участниц Евразийского экономического союза. Вопреки прогнозам скептиков Беларусь и Казахстан подтвердили свое желание вступить в это новое интеграционное объединение на постсоветском пространстве. О готовности присоединиться к союзу заявила и Армения. Создание ЕАЭС в очень непростых условиях конфронтации России с Западом является, пожалуй, одним из главных внешнеполитических событий 2014 г., а от будущего союза во многом зависит роль России как региональной державы и ее позиционирование на международной арене.
Уже сейчас международники и экономисты задают вопрос, насколько жизнеспособен будет ЕАЭС, сможет ли создать он конкуренцию ЕС и стать новым центром притяжения, привлекательным для других. Создание ЕАЭС, безусловно, с точки зрения общего мирового тренда на интеграцию, является объективным и нужным процессом. На постсоветском пространстве после (СНГ и ЕврАзЭС) ЕАЭС является третьей попыткой создать надежное интеграционное объединение, на этот раз на базе Таможенного союза и надо отметить, что в этот раз процесс интеграции зашел достаточно далеко, а ЕАЭС становится наиболее тесным интеграционным блоком на постсоветском пространстве со времени распада СССР. Кроме того, реализовался один из главных программных постулатов президента Российской Федерации В.В. Путина, заявленный им в одной из своих предвыборных статей, которая была посвящена именно новому интеграционному проекту. Тем не менее, проект ЕАЭС имеет ряд рисковых параметров, от преодоления которых зависит во многом его будущее. Какие это риски?
Союз изначально носит геополитический и экономический характер одновременно, причем для партнеров России это скорее больше экономический союз, в том числе и для идеолога евразийской интеграции Н. Назарбаева. Неслучайно, Казахстан потратил столько усилий на то, чтобы как можно решительнее снять все, что может относиться к политической надстройке союза, и сохранить его только как организацию экономической интеграции, при этом пойдя на уступки России в отношении присоединения к ЕАЭС Армении. Для России в условиях конфронтации с Западом, санкций, скорая полная отмена которых может быть только плодом фантазий некоторых пропагандистов, падения цен на нефть и снижения темпов роста экономики в стране ЕАЭС является скорее проектом геополитическим. Он прямо укладывается в стремление Москвы восстановить свое влияние на постсоветском пространстве и вновь стать центром притяжения соседних государств.
Сама структура ЕАЭС прямо способствует такой роли России, последняя являет собой почти 90 процентов от всей экономики союза. Это говорит о том, что, строго говоря, союз по объективным причинам уже не может быть равноправным, а и имеющиеся зачатки равноправиям — признания требований Казахстана и уступки Беларуси носят явно политический аспект, когда большая страна не только по объективным причинам является донором (это удел любой большой страны в подобного рода союзе), но и по политическим мотивам идет на уступки, рассчитывая, расплачиваясь малым, получить стратегический выигрыш в будущем.
Существенным рисковым моментом является сама природа политических режимов в странах ЕАЭС, которые в разной степени являются автократическими, с меньшей степенью авторитарной составляющей в России и с большей в Казахстане и Беларуси. Конечно, можно много говорить о том, что сама интеграция содействует демократическому транзиту, но вряд ли стоит уповать на то, что союз может трансформировать формы правления в странах-членах, а вот вопросы преемственности власти, нерешенные до сих пор, могут представлять угрозу для ЕАЭС. Одновременно обращает на себя внимание и рост националистических настроений в Казахстане и бездумное эксплуатирование идеи Русского мира, самой по себе вполне правильной и имеющей право на развитие, но не в узком смысле поддержки ирриденты в сопредельных странах.
Еще одно рисковое обстоятельство тесно связано с геополитическим. Амбиции России сегодня – превратить союз в геополитический полюс, и это при том, что по общему объему экономики ЕАЭС составляет не более 3 процентов от общемировой, а прибавка стран-партнеров по союзу к экономике России порядка 12 процентов. Уступая в 5 раз ЕС и в 4 КНР по масштабу экономики вряд ли можно говорить о создании равноправного центра силы, а идеи о присоединении к ЕАЭС стран типа Турции, Ирана, Вьетнама не очень реальны даже в отдаленной перспективе, а, кроме того, могут серьезно подорвать позиции России как ведущего члена союза. С двумя-тремя мелкими странами договариваться гораздо легче, чем с тремя-четырьмя крупными региональными державами, которые точно будут проводить многовекторную политику, даже ведя переговоры с Россией о своем месте в ЕАЭС. В этом контексте, вероятно, следует в будущем разработать и применить принцип ассоциированного членства в новом союзе.
Обращает на себя внимание то, что в рамках самого ЕАЭС еще не отстроены все необходимые формы Таможенного союза. Таможенный союз все-таки предполагает единую таможенную политику в отношении третьих стран, не являющихся его членами. На примере позиции Казахстана и Беларуси по отношении к Украине видно, что о согласованной политике в этом плане говорить не приходится, как и о единой политике вообще – наглядное подтверждение тому недавняя пресс-конференция президента Беларуси А. Лукашенко. При этом не следует думать, что 1 января окончательно снимутся все проблемы между участниками союза. Природа отношений Москвы и Минска такова, что прошлое потянется и дальше, и сам факт вступления в действие договора о союзе не отменит характера отношений России и Беларуси, очень специфического. Одно дело создать Зону свободной торговли, что, в общем, дело, не требующее серьезной проработки, такой, которая требуется в рамках более тесных интеграционных, а другое реальная координация в рамках этих уже более тесных интеграционных форм, таких как таможенный и валютный союз.
ЕАЭС воспринимается сегодня как антиевропейский проект, или по-крайней мере, проект альтернативный европейскому. Это при том, что в техническом плане он многое взял именно от ЕС, с учетом слабых и сильных сторон европейской интеграции. Таким образом, разговоры о Большой Европе, учитывая современный характер отношений Москвы и Брюсселя, явно отодвигаются на второй план. ЕАЭС воспринимается на Западе как проект, которому стоит сопротивляться, чего стоят только акции армянской оппозиции в отношении вступления Армении в ЕАЭС, которые очевидно были поддержаны прозападными НКО.
Еще один важный аспект, на который следовало бы обратить внимание, это то, что многие выгоды от союза, такие как свободы передвижения людей устройства на работу, несмотря на все позитивы, имеет для России и негативные черты. При том, что режим для бизнеса в Казахстане более либерален, чем в России, и российский бизнес с удовольствием действует на пространстве Казахстана, а много россиян живет и работает в Беларуси, отток трудовых ресурсов из стран Центральной Азии и Армении может интенсифицироваться. Как это будет воспринято российским обществом пока непонятно. Вероятно, все равно режим негласной дискриминации приезжих сохранится еще значительное время. Наконец, многие сторонники ЕАЭС очень часто говорят о транспортном коридоре между Европой и КНР, о том, что ЕАЭС вполне может стать мостом между Европой и Азией. Во многом такая перспектива действительно возможна, но для ее реализации необходимы как минимум три условия — стабильные политические системы в странах ЕАЭС, налаживание отношений России и Запада, а также развитие новой и современной транспортной инфраструктуры в рамках ЕАЭС. Сейчас же объем торговли между Европой и ЮВА через Россию крайне незначителен и заметно меньше, того, который наблюдался в позднесоветские годы.
Безусловно, в экономическом плане ЕАЭС имеет ряд позитивных моментов. Это и возможность для российских инвестиций в страны – члены союза, и включение того же Экибастуза в синхронное функционирование энергосетей России, и реализация энергетических проектов в странах Центральной Азии и Армении. Это и то, что ЕАЭС строится, как уже было сказано выше, по модели ЕС, с учетом ошибок и успехов европейской интеграции, а также роль ЕАЭС в сбалансировании влияния КНР на Центральную Азию. Здесь же следует отметить, что в условиях санкций, возможного импортозамещения появляются новые возможности для промышленности, прежде всего белорусской.
Но все эти плюсы могут реализоваться только в случае, если Россия в условиях стагнации и обострения внешнеполитчиеской обстановки сможет действительно предложить станам-партнерам эффективную равноправную модель отношений, в то же время не превращаясь в дойную корову интеграции. Это предполагает снятие ряда политических вопросов ненужных, вредных для интеграции на сегодняшнем этапе, установление, учитывая ошибки в Украине, системных отношений с национальными элитами в странах-партнерах, причем не только с властными, а также модернизация своей управленческой сферы и либерализация условий для бизнеса. Вопрос о том, возможно ли все это в рамках ЕАЭС, пока остается открытым.
Публикуется с разрешения автора
