Убийство Шерзата в Талгаре: Правительству нужно пересмотреть принцип управления силовым блоком
Талгарский район за последнее десятилетие стал проблемным регионом. Взять, к примеру, ситуацию с различными акимами, которых штрафовали и осуждали за получение взяток в разные годы или за махинации с землями. О том, что в этом регионе существуют определенные проблемы с наведением порядка, было известно достаточно давно. Можно предположить, что в области произошло сращивание местных теневых групп с правоохранительными структурами по родству или совместному бизнесу. И именно Талгар лидирует в Казахстане по явлениям такого рода.
Понятно, что сейчас пошла реакция в виде отставок и разбирательств, но хотелось бы, чтобы государство взялось за контроль и установило мониторинг за такими проявлениями теневых структур и вовремя реагировало на них. Такие регионы должны быть на особом контроле у правительства и силовых структур. Ситуация в Талгаре показала, что он не был обеспечен на должном уровне. И в этом упущение, безусловно, силовых структур Казахстана.
Большая часть таких областей, в которых наблюдается высокая концентрация населения на фоне низких доходов, приходится на Южный Казахстан. Это Туркестанская область, Жамбылская и Кызылординская. По центру Казахстана необходимо обратить внимание на Карагандинскую область. На западе это Мангистауская область, в которой недовольство выплескивается в виде социального протеста. Хотя по большому счету за этими явлениями стоят внутренние конфликты на теневом уровне. Все подобные проявления должны находиться в рамках системного мониторинга. Должна быть карта проблемных регионов, с которой необходимо работать силовым структурам, которую нужно постоянно отслеживать по уголовной статистике, в рамках социологических опросов, общественно-политического мониторинга. Понятно, что в таких районах необходимо активно принимать решения по расследованию инцидентов различного характера, а также иметь информаторов для оперативного воздействия на ситуацию.
В 90-ых годах и в начале 2000-х было четкое понимание, что развитие криминала ведет к параллельным ветвям власти или теневому управлению регионами, а также наблюдалось явное сближение криминальных структур с религиозными экстремистскими группировками. Всё это на фоне высокого уровня коррупции позволяло этим организациям иметь доход и процветать. Поэтому в то время была предпринята жесткая работа силовых структур. И отмечу, что эта работа была комплексная. За нее отвечал не только КНБ. Более того, среди силовиков была создана конкуренция, когда две или три структуры отрабатывали одну определенную тематику, и каждый хотел достичь необходимых показателей. Поэтому уже к концу 90ых годов и начало нулевых такого рода явления, как открытая контрабанда, заказное убийство или рэкет, сразу жестко пресекались.
Отмечу, что Совет Безопасности РК, функционал которого периодически менялся, в конце 90ых был сориентирован также на борьбу с организованной преступностью, потому что было понимание того, что разрастание криминала в стране ведет к рискам потери государственности, падению экономики. Тогда все структуры зачищались от криминальных элементов. В таможенных органах, к примеру, проводились профилактические мероприятия и не только. И отмечу, что как бы не ругали тогда казахстанские силовые структуры, они достигли больших успехов.
Однако, несмотря на достижения в прошлом, силовиков нужно периодически подстегивать. Необходимо не только обеспечить мониторинг их работы, но и следить за их настроениями и доходами представителей силовых структур. В этом вопросе многое зависит от работы Совета Безопасности РК, которую нельзя назвать эффективной. В стране растет уровень криминала, и мне кажется, что правительству нужно пересмотреть принцип управления силовым блоком.
