Немного об экономической теории

Кризис 2007-2009 годов ныне именуется Великой рецессией, давая понять, что это второй по силе кризис после Великой Депрессии 1929-33 годов. ВВП, занятость и прочие важные показатели упали сильно лишь в некоторых странах, а в ключевых развитых странах падение было небольшим благодаря развернутым антикризисным мерам. Однако, эта поддержка оказалась настолько большой, что фактически победа над кризисом стала пирровой. Еще непонятно, что в долгосрочном плане окажется правильным антикризисные меры или их отсутствие. Ситуацию усугубляет еще тот факт, что возобновившийся экономический рост оказался слабым и неустойчивым. Это фактически ставит под вопрос о правильности экономических рецептов, основанных на действующих экономических взглядах. Процесс начался с обеих сторон - как сверху, так и снизу. Первым выступили политики, которые, в отличие от экономистов, ощутили на себе весь груз ответственности принимаемых решений. Так, в октябре 2008 года Николя Саркози, президент Франции, заявил «Идея, что рынки всегда правы - безумная идея. Идея невмешательства государства умерла». Критика свободного рынка стала настолько популярной, что Алану Гринспену, бывшему главе ФРС США, пришлось выступить со статьей, что, несмотря на проблемы, человечество пока не придумало ничего лучше. Некоторые посчитали, что истоки кризиса берут начало с 1980-х годов, в эпоху Маргарет Тэтчер. Так Романо Проди, экс-премьер Италии, в апреле прошлого года заявил: «Последствия (политики Тэтчер) определяю не я, их демонстрируют факты. В этом мире, доверенном исключительно рынку, на очень короткий период она удалила некоторую накипь с мировой экономики. Но потом она постепенно подготовила нынешний кризис… Тэтчер хотела рынка на 100%. Никто не выступает против рынка, но только рынок без каких-либо ограничений, привел к той несбалансированности, которую мы сегодня ощущаем». Естественно, экономическая наука с точки зрения теории, с точки зрения системы образования будет реагировать намного медленнее, с запаздыванием. И первые требования привести экономическую мысль в соответствии с реалиями начались в США и Великобритании. Среди экономистов США больше всего можно выделить Пола Кругмана и Джозефа Стиглица, лауреатов Нобелевской премии. Интерес проявили также студенты. Так, студенты University of Manchester основали Общество посткризисной экономики (Post-crash economics society), которое требует от руководства университета изменить программу обучения так, чтобы детально изучались и преподавались все альтернативные теории, вплоть до марксизма. Их поддержал Эндрю Холдейн, исполнительный директор Банка Англии по финансовой стабильности, который написал статью под названием «Революция в экономической теории»: «…Необузданная конкуренция в финансовом секторе и во всех других отраслях, как показал опыт, не имела широкого социального эффекта. Жадность, проявившаяся в избытке, показала себя с плохой стороны. Невидимая рука, если зайдет слишком далеко, может оказаться опасной и вредной, способствуя самому большому снижению доходов и производства с 1930 года. Преследование личной выгоды частными компаниями и сотрудниками этих компаний сделала общество беднее. Кризис также обнажил скрытые недостатки экономических моделей с идеальным устойчивым равновесием и рациональным поведением. Эти модели не смогли разобраться в видах чрезвычайных макроэкономических событий, таких как кризисы, спады и депрессии, которые наиболее важны для общества. Поведение экономических субъектов в крайних ситуациях должно было быть рациональным, но вместо этого оно больше объяснялось эффектом толпы и страхом из-за неопределенности. Экономика в кризисе больше напоминала слизь, скатывающуюся по стене, нежели маятник Ньютона, ее движение было больше органическим, нежели гармоничным. В этом свете, пора переосмыслить некоторые из основных положений экономической теории. И в этом переосмысления правильнее вновь вернуться к Адаму Смиту. До «Богатства народов» Смит написал другую, достаточно отличающуюся, книгу. Она называлась «Теория нравственных чувств» и была опубликована в 1759 году. В ней Смит подчеркивает сотрудничество в отличие от конкуренции, как способ удовлетворения потребностей общества. Это ставит на центральное место такие понятия, как взаимодействие и справедливость, ценности, а не стоимость». Если говорить аналогиями, то фактически развитые страны оказались в такой же ситуации, как и СССР в 1980-х годах, когда власти стали сильно сомневаться в правильности сложившейся экономической модели и взглядов, на которых она основана. Но текущая ситуация ухудшается тем, что тогда после крушения плановой модели экономики было ясно, что надо переходить на противоположную модель, то сейчас рушится и она. Нет готовой экономической модели, которую можно взять и реализовать. Поэтому сейчас разговоры касаются лишь принципов, на основе которых и будет строиться новая модель. Но хотелось бы обратить внимание еще на один нюанс. Дело в том, что на территории СНГ история крайне непоследовательна, толкая страны из одной крайности в другую, когда новые авторитеты низвергают старые, и «счетчик» истории начинает считать заново. Тогда как зарубежных странах есть какой-то внутренний стержень, который с достоинством принимает все прошлые ошибки, и из своего же прошлого ищет решения. Тот же Эндрю Холдейн, критикуя идею Адама Смита о невидимой руке, предлагает вернуться к нему же и заново понять его через книгу «Теория нравственных чувств». Именно это и дает надежду, что мир не ударится в новую крайность и найдет золотую середину, которая предполагает здоровую пропорцию рынка и государственного вмешательства.