И манит золото опять, и кукурузы вкус приятен…

(продолжение. Начало в номере от 5 февраля)

Продолжая разговор о товарно-сырьевых рынках, начатый в прошлом номере «Къ», нельзя обойти вниманием две такие фундаментальные для сектора категории commodities, как энергоносители (energy — о которых разговор сегодня) и промышленные металлы (base metals — о них мы поговорим в следующем обзоре). Обе группы активов находятся в нижней половине сырьевого хит-парада 2009, который, напомню, по моей версии, также представленной в прошлом обзоре, выглядит так:
1. Сельхозкультуры.
2. Ценные металлы.
3. Энергоносители.
4. Промышленные металлы.

Также напомню, что составлен сей хит-парад был сугубо с инвестиционной точки зрения — ранжируя классы активов по прогнозной доходности в текущем году — и без претензий на всесторонний анализ фундаментальных факторов, определяющих спрос и предложение на рынке сырья. Но так же как и на валютном рынке, в секторе commodities фундаменталка давно является лишь одним из — но далеко не единственным и определяющим фактором, задающим ценовую динамику.

Именно поэтому энергоносители в вышеприведенном условном хит-параде идут вслед за ценными металлами, а не наоборот. Казалось бы, в условиях депрессивного настроения инвесторов и рецессионных тенденций в реальном секторе почему золото может казаться привлекательнее нефти? Ответ прост — взгляд инвестора на ценные металлы сейчас проходит сквозь призму «безопасного вложения». Когда практически все мировые валюты ведут себя крайне нестабильно, роль золота как универсального мерила стоимости и объекта сохранения вложений (т.е. двух из трех классических функций денег как таковых — measure of value and store of wealth) вырастает в разы. Взгляд инвестора на нефть на данный момент сфокусирован через объектив падающего совокупного спроса в мировой экономике. Соответственно, той психологической поддержки, которую получает золото от сугубо инвестиционного спроса, нефть на данный момент лишена.

Хорошо известно, однако, что взгляд среднестатистического инвестора не всегда свободен. И бинокль-призму-микроскоп, через который он разглядывает рынок, ему услужливо подставляют аналитические бригады инвестбанков и других крупных фининститутов — участников рынка. Исходя из этого, с большой вероятностью можно ожидать, что когда история о золоте как о безопасном активе выполнит свою функцию и крупные участники рынка отфиксируют прибыль — а произойти это, судя по опционным играм на рынке золота, должно на уровнях около 1200 долларов за унцию (при текущих 900$ это более 30% апсайда) — нефть вновь может замаячить на радарах инвесторов в качестве нового-старого фаворита рынка. Разве практичный инвестор не готов будет предпочесть живую энергию огня тусклому блеску нержавейки? Или память инвесторов настолько коротка, что они успели забыть, как жадно накапливал резервы энергоносителей Китай, как боролись те же китайцы за лакомые нефтеносные участки казахстанской земли с индийцами, как печально качали головой аналитики, рассуждая о «исчерпаемом» характере нефтегазовых ресурсов на этой планете и о угрозе глобального дефицита энергоносителей в недалеком будущем.

Безусловно, риск для нефти как для основного источника энергии присутствует. Не столько со стороны этанола — как показала практика, использование пшеницы или кукурузы в качестве сырья для производства энергоносителей ведет к росту цен на такие уровни, где о замещении говорить просто бессмысленно — сколько со стороны атомной энергетики. В последнюю, впрочем, вложиться через инструменты финансового рынка пока достаточно сложно, да и перспектива глобального перехода мировой экономики на атомную энергетику также пока кажется весьма отдаленной. Соответственно, снисходительно посматривая на нефтяных экспортеров, их валюты или акции нефтяного сектора при текущих 40-с-чем-то долларах за баррель, инвесторы могут серьезно недооценивать третью функцию денег — средство обмена (medium of exchange). Именно благодаря данной функции доллара глобализация как процесс имеет место быть, и именно благодаря ей доллар и сохраняет статус неприкосновенной валюты. Статус, который все больше ставится под сомнение на фоне триллионных программ федерального правительства США. В то же время далеко не так однозначен и статус евро — разговоры о возможном выходе какой-либо из европейских стран из монетарного союза уже перекочевали со страниц желтой прессы в аналитические заметки уважаемых инвестбанков.

И кто знает, не поменяется ли в не столь отдаленном будущем ракурс вопроса «В чем оценивать нефть — в долларах или евро?» на противоположный: «Сколько баррелей стоит одна единица данной валюты?» по мере того, как энергетическая функция денег перейдет к тем, кому он больше подходит типологически, — энергоносителям. «Напечатать» больше баррелей правительство одной отдельно взятой страны физически не сможет, а понятие «золотовалютные резервы» вполне может отойти на второй план на фоне резервов энергетических. Сценарий пока скорее гипотетический, но что в этом мире, где рушатся устои десятилетиями складывающегося порядка, может быть сейчас однозначно отвергнуто как сюрреализм?