В Казахстане намерены сократить теневую экономику до 20%

Минфин отчитался о снижении доли теневой экономики в стране до уровня 23,62% от ВВП по итогам 2019 года. Новая задача – сократить теневую экономику до 20% к 2025 году за счет цифровизации фискальных процессов и увеличения объемов безналичных расчетов. По мнению экспертов, одной цифровизацией с тенью не справиться.

Размер теневой экономики в Казахстане медленно, но стабильно сокращался в течение нескольких лет, но по итогам 2018 года подскочил до 30% – тогда первый вице-министр финансов Казахстана Берик Шолпанкулов заявил, что виной всему служит использование новой методики расчета. Размер теневой экономики в 2019 году рассчитывали по той же методике, и оказалось, что серый сегмент снова начал сокращаться, причем рекордными темпами. Об этом сообщил все тот же Шолпанкулов в конце июня на заседании правительства. Позитивный результат он объяснил действенностью плана на 2019–2021 годы по противодействию теневой экономике.

«Основными направлениями этого плана являются цифровизация налогового и таможенного администрирования, развитие безналичного расчета, противодействие легализации доходов, полученных преступным путем, а также совершенствование законодательства, – сказал Шолпанкулов. – На сегодня нам уже удалось достигнуть снижения теневой экономики до 23,62% к ВВП прошлого года».

Теперь казахстанское правительство ставит перед собой новый ориентир в области противодействия теневой экономике. В принятом кабмином Стратегическом плане развития Республики Казахстан до 2025 года предусмотрен индикатор по снижению доли теневой экономики до 20% к ВВП через пять лет. 

Торговля – главный источник тени

По итогам 2019 года в бюджет дополнительно поступило 1,5 трлн тенге, из которых 916 млрд тенге благодаря цифровизации налогового и таможенного администрирования. 

По данным Минфина, на 1 мая 2020 года общее количество пользователей контрольно-кассовых машин (ККМ) по стране составляет 728 тыс. единиц, из них перешли в режим онлайн-ККМ 710 тыс., или 97,45%. Другими словами, возможность «продаж из-под полы» без уплаты налогов в Казахстане резко сократилась. В то же время потенциал данного инструмента себя уже практически исчерпал – переход на онлайн-ККМ оставшихся торговых точек значительного эффекта не даст. 

Практически исчерпала свой потенциал и введенная в прошлом году информационная сис­тема «Электронные счета-фактуры», куда с 1 января 2019 года должны были быть вовлечены все плательщики НДС в стране. На данный момент в системе зарегистрировано более 440 тыс. пользователей, от которых в прошлом году в бюджет дополнительно поступило 290,2 млрд тенге.  В текущем году в Минфине ожидают от этой системы вдвое меньшую сумму дополнительных поступлений (около 140 млрд тенге).

Маркировка под вопросом

Еще одним цифровым инструментом борьбы с тенью должна стать система электронной маркировки товаров, которая неплохо зарекомендовала себя при работе с меховыми изделиями – в 2019 году налоговые поступления от их продажи в Казахстане удвоились. Следующей на очереди была электронная маркировка сигарет, а далее по списку – товары народного потребления и пищевой промышленности, включая молоко.

Но сначала реализаторы табачной продукции в Казахстане попросили Минфин сдвинуть старт маркировочной кампании в стране на три месяца из-за технической неготовности (система должна была заработать с 1 июля, но из-за режима ЧС пусконаладочные работы затянулись), а потом президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев выразил сомнение в целесообразности спешки с внедрением этой системы.

«Сегодня бизнес наших стран находится в очень сложной ситуации: нарушены планы развития производства, цепочки поставок, выросла кредиторская задолженность. Практически все ресурсы брошены на стабилизацию работы, сохранение рабочих мест. Поэтому исполнение отдельных, наиболее затратных решений органов Союза не является ра­зумной мерой, во всяком случае на данном этапе развития нашей организации. К таким решениям, возможно, относятся планы по введению обязательной маркировки. Но этот вопрос, конечно же, должны рассмотреть правительства», – сказал Токаев на онлайн-заседании Высшего евразийского экономического совета в конце мая.

7 июля стало известно, что деловой совет ЕАЭС попросил Евразийскую экономическую комиссию признать неприемлемым введение маркировки молочной продукции в рамках Союза, в том числе в государствах – членах ЕАЭС. При этом ЕЭК просят наложить вето оперативно, на ближайшем ее заседании. Деловой совет также считает необходимым исключить возможность одностороннего введения маркировки отдельными странами Союза.

Таким образом, часть цифровых инструментов борьбы с тенью свое основное действие уже оказала, часть сейчас находится в подвешенном состоянии. Для стимулирования безналичных расчетов также был принят ряд мер, в частности безналичные платежи не включаются в расчет порога для регистрации в качестве плательщика НДС. Кроме того, была снижена ставка с 2% до 1% для безналичных оборотов в торговле для предпринимателей, применяющих специальный налоговый режим по патенту. В результате в 2019 году объем безналичных платежей увеличился в 2,4 раза.

Как борьба с конвертами становится борьбой с бизнесом

Выход из тени возможен не только за счет ужесточения контроля и мониторинга предпринимательства, но и за счет снижения налоговой нагрузки на него, убежден бизнес- омбудсмен Казахстана Рустам Журсунов. Он обращает внимание, что масштабы выплат в конвертах в стране сопоставимы с объемами контрабанды и дают значительную долю уклонения от налогов.

«Так называемая неформальная занятость является, по сути, одной из составляющих теневой экономики, – считает Журсунов. – У нас, по данным Комитета статистики, общий фонд оплаты труда превышает 18 трлн тенге, но обязательные пенсионные взносы делаются только с 8 трлн тенге. Разница в 10 трлн тенге, или 57%, достаточно существенна, чтобы сделать вывод о большой проблеме зарплат в конвертах в стране», – убежден он.

По данным бизнес-омбудсмена, регулярные пенсионные взносы 12 раз в год делают примерно 2,5 млн казахстанцев из 8,7 млн занятых в республике. Основной причиной таких игр работодателей с ЕНПФ Журсунов считает высокую нагрузку на фонд оплаты труда. Сейчас работодатель обязан ежемесячно уплачивать за своих работников пять платежей в размере 31% от заработной платы: индивидуальный подоходный налог (10%), пенсионный взнос (10%), социальный налог (6%), взносы в Государственный фонд социального страхования (3,5%) и в Фонд социального медицинского страхования (1,5%). Часть из них оплачивается за счет работника (например, пенсионные отчисления и ИПН), но при этом при трудоустройстве работники зачастую оговаривают сумму, которую хотели бы получать на руки, так что финансовая нагрузка по обеспечению этой суммы все равно ложится на работодателя. 

Выход эксперт видит в объединении всей нагрузки на фонд оплаты труда в единый платеж и снижение его до 20% по примеру Грузии.

«Эта мера простимулирует предпринимателей и простых граждан выйти из тени, а также реинвестировать средства в создание новых рабочих мест и повышение заработных плат для работников», – говорит Журсунов.

Отдельно он отмечает, что сейчас в Миннацэк обсуждают вопрос повышения налоговой нагрузки на бизнес – речь идет прежде всего об увеличении ставки НДС и КПН, снижении порога по НДС.

Бизнес-омбудсмен предупреждает: «Негативным эффектом таких инициатив станет уход бизнеса в тень, а он уже наблюдался в период чрезвычайного положения, когда многие, особенно небольшие предприятия, формально сократили свой штат, но в то же время доплачивали своим работникам в конвертах».  

Еще одно предложение бизнес-омбудсмена – ужесточить контроль в тех секторах экономики, где государство присутствует в избыточном количестве.

«Основные отрасли, где формируется тень в Казахстане, – это торговля, строительство, сельское хозяйство и транспорт, – говорит Журсунов. –  Мы понимаем, что в какой-то степени это связано с коррупцией в госзакупках, контрабандой и контрафактом из-за нарушений на таможне, непрозрачной деятельностью квазигоссектора в части закупок. По нашим оценкам, только из-за неэффективной работы таможни бюджет Казахстана недополучает более 300 млрд тенге. Еще 300 млрд тенге можно сэкономить на госзакупках».

В прошлом году НПП «Атамекен» подсчитала, что снижение нагрузки на фонд оплаты труда до 20% повлечет за собой сокращение доходов бюджета примерно на 577 млрд тенге. Тогда говорилось об их восстановлении за счет расширения налогооблагаемой базы и выхода большей части зарплат из тени. Но если верны расчеты Журсунова, то государство может компенсировать потери от снижения нагрузки на ФОТ за счет ужесточения контроля в отношении таможни и госзакупок, суммарный ущерб от которых в размере 600 млрд тенге даже превышает заявленный НПП размер потерь.