Почему цифровой тенге сделает платежи и кредиты дороже

Я внимательно ознакомился с крутым новым докладом (white paper) Национального Банка РК, который посвящен «Цифровому тенге» и хочу поаплодировать его авторам за несомненный профессионализм, открытость и готовность к диалогу в обсуждении концепции. И в рамках этого обсуждения мне, как профессиональному банкиру, показалось важным обратить внимание на несколько ключевых аспектов организации подобной платежной системы. Она несет в себе ряд рисков, которые на первый взгляд не кажутся очевидными, но при внимательном рассмотрении представляются практически неизбежными для макроэкономической финансовой стабильности. Итогом их реализации станет заметное удорожание кредита, депозита и платежей для конечных потребителей, что может серьезно затормозить экономику страны.  

Начну с того, что казахстанский Национальный банк не одинок в своем интересе к созданию цифровой национальной валюты. Подобная возможность рассматривается центробанками многих стран мира. По сути, такие валюты станут прологом к созданию одноуровневой платежной системы, в которой все деньги хранятся на отдельных счетах клиентов в Национальном банке.

В традиционной двухуровневой банковской системе деньги на вашей карте — это обязательства вашего банка. Хотя их не называют «цифровой валютой», и их учет происходит в централизованных реестрах банковских баз данных, дешевых, быстрых и надежных, а не в модном «распределенном реестре» блокчейна, их сложно назвать «нецифровыми».  
  
В отличие от них наличные в вашем кошельке — это обязательства центрального банка. Если разорится коммерческий банк, выпустивший вашу карту, вы не сможете платить с ее помощью, а вот на ваших наличных средствах это никак не скажется.
  
После создания цифровой национальной валюты ваши требования по безналичным средствам также будут обращены уже не к БВУ, а к центральному (национальному) банку. При этом кажется, что современные технологии позволят Нацбанку самому проводить платежи и вести текущие счета любых конечных клиентов (юридических и физических лиц) дешево и эффективно. 

Более того, потребители рассчитывают получить выгоду за счет возможного снижения стоимости банковских переводов и радикального повышения надежности хранения средств благодаря исчезновению кредитных рисков банков, в которых они могут обслуживаться. Предполагается, что в итоге цифровые нацвалюты будут иметь преимущества т.н. «наличных денег», без их недостатков: невозможности делать дистанционные расчеты, проверять подлинность, тратить деньги на инкассацию, хранение, изготовление банкнот. В моменты кризиса потребители, вынужденные сейчас выбирать «лучшие из худших» БВУ, смогут предпочесть счет в самом Национальном банке. 

Переводы средств в единый Нацбанк позволят потребителям-юрлицам сократить издержки на «обналичивание» депозитов (исчезнут расходы на собственно обналичку, транспортировку и хранение денег). Не надо будет платить комиссии за переводы из банка в банк — зачем, ведь средства контрагентов будут, скорее всего, храниться в том же Нацбанке. 
 
Чтобы разобраться, какой объем средств может перетечь в центральный банк из коммерческих, посмотрим статистику НБ РК. На данный момент все клиенты банков второго уровня держат почти 3,97 трлн тенге в национальной валюте на текущих счетах, по которым не предусмотрена выплата вознаграждения за пользование денежными средствами (до 9% годовых за размещение остатков буквально на одну ночь). Фактически, это деньги, используемые для платежей, «деньги в обороте», которые клиенты по каким-то причинам не захотели перевести на депозиты. 

Вот эта ликвидность после запуска кошельков «цифрового тенге» сможет переместиться на кошельки в Национальном банке и покинуть балансы банков коммерческих. Плюс, вероятно, процесс затронет какую-то часть срочных вкладов.

Почти 4 трлн тенге — много это или мало? Для сравнения, общий объем резервов БВУ на корсчетах в НБ РК составляет около 6 трлн тенге. Такой отток плюс необходимость резервировать дополнительные средства на возможные оттоки в Нацбанк со срочных депозитов может привести к масштабному дефициту резервов коммерческих банков. 

Потери банков этим не ограничатся. Хотя клиенты, выбравшие текущие счета для хранения остатков, не получают за это платы, банки зарабатывают на этих средствах. Сколько? Предположим, что около 70% от этих денег банки перепродадут другим банкам (или Нацбанку) по ключевой ставке, которая в РК составляет сейчас 9,75%. На сегодняшний день это 390 млрд тенге косвенных доходов в год. 

Много это или мало? Общая прибыль банковского сектора от всей деятельности, включая кредитную, за прошлый год составила около 920 млрд тенге до уплаты налогов, согласно сводному отчету о прибылях и убытках по банковской системе, опубликованной НБ РК. Выпадение 390 млрд выручки выглядит крайне существенным. Оно приведет к снижению средней рентабельности на капитал с 20-22% до 12% в тенге, приводя доходность банковского бизнеса почти к ставке безрисковой доходности в экономике. Добавим, что прибыль и сейчас крайне неравномерно распределена по банковскому сектору – реальные результаты средних и мелких банков значительно уступают результатам первой тройки лидеров. 

Таким образом, введение «цифровой валюты» и отток средств с текущих счетов БВУ в Нацбанк лишит коммерческие банки огромной части ликвидности и около 40% доходов. Каковы будут последствия?

Выпавшую доходность банкам придется компенсировать — видимо, прежде всего за счет комиссий с транзакций. Учитывая, что основная операционная нагрузка вызывается обработкой некрупных транзакций юридических лиц, а огромного количества мелких переводов по номеру телефона или с карты на карту, в основном издержки понесут обычные граждане. За месяц в Казахстане совершается 651 млн транзакций на общую сумму около 9,2 трлн тенге. В год получается 110 трлн тенге. Средняя комиссия за обработку переводов — 0,35% от суммы операции сверху к текущим расходам, или почти 44 тенге за каждый «мобильный перевод». Для тех, кто привык делать это бесплатно, рост комиссий будет выглядеть очень заметно. Учитывая, что средний экономически активный казахстанец делает в день по две оплаты, он понесет дополнительные расходы в размере около 2 800 тенге в месяц. 

Можно попробовать заставить банки ограничить аппетиты и сдержать рост транзакций. Однако стоит помнить, что для проведения платежей клиентов банки тратятся на:  

1. Удобные дистанционные каналы обслуживания. Биометрия, простые процессы, понятные и простые мобильные приложения. Банки, делающие действительно качественные продукты, зачастую инвестируют миллиарды на протяжении многих лет. Вы привыкли пользоваться всем этим бесплатно, но это работает так только потому, что банк имеет возможность извлекать косвенные доходы от ваших расчетов (в виде «продажи» ваших свободных денег, лежащих на счетах).
2. Производительные процессинговые центры, способные в реальном времени обрабатывать 15 тыс. финансовых транзакций каждую минуту. Нагрузки распределяются крайне неравномерно в течении дня, при этом приходится сохранять бесперебойность даже на пике, обрабатывая тысячи операций в секунду с задержками в несколько сотен миллисекунд. 
3. «Регуляторный кост». Выстраивание эффективных систем для взаимодействия с госорганами, которые требуют полной и часто почти мгновенной отчетности направляют миллионы информационных запросов в системы банков, требуют, чтобы банки тщательно идентифицировали своих клиентов, а в дальнейшем проверяли все транзакции своих клиентов на законность. Эта статья расходов самая большая, а объем работы – грандиозный.
4. Банки несут ответственность за прозрачность операций своих клиентов и рискуют своей репутацией и лицензией за любой платеж, при помощи которого клиент участвует в незаконной деятельности, уклоняется от уплаты налогов или не имеет понятного происхождения своих средств. Возлагая на банки столь масштабные функции финансового контроля, нужно понимать, что данные расходы будут все равно возложены на конечного потребителя финансовых услуг. 

Лишенные возможности зарабатывать на текущих счетах и, ограничив рост тарифов на транзакции, банки потеряют стимулы поддерживать дорогостоящую удобную для клиента систему сервиса. При этом они все равно будут взвинчивать комиссии за любые услуги. Это может побудить клиентов «откатиться» к бесконтрольному наличному обращению, стоимость которого окажется более выгодной для конечного потребителя в силу как раз полной анонимности и полного отсутствия финансового мониторинга и контроля. Государство потеряет в налогах, появятся стимулы для развития черного рынка.

Можно смело ожидать и других последствий. Возрастет волатильность «платных остатков». Это заставит коммерческие банки резервировать еще больше ликвидности на непредвиденные расходы, сокращая объемы кредитования. Национальному банку придется гораздо агрессивнее вмешиваться в денежный рынок, предоставляя/утилизируя больше денежных средств, чем в настоящий момент, замещая собой текущие перетоки в рамках межбанковского кредитования. 

Утрата почти 4 трлн тенге ликвидности потребует многотриллионного симметричного замещения утраченных клиентских средств со стороны Национального банка, радикально увеличивая зависимость БВУ от центрального банка и заставляя его наращивать общий объем эмиссии тенге.

Те, кто не сможет получить доступ к финансированию от НБ, будет вынужден значительно увеличивать расходы на привлечение избыточной ликвидности, привлекая дополнительные платные депозиты на тот же самый объем выдачи кредита, что и ранее, или же вынуждая при том же объеме депозитов клиентов значительно сокращать объем кредитования.

Подобный подход подтолкнет всю индустрию к модели, по сути, инвестиционного банкинга, где клиент утратит возможность досрочного изъятия вкладов или же должен будет согласиться на более низкие ставки вознаграждения по вкладам при более высоких ставках кредитования.
 
В сухом остатке мы будем иметь, с одной стороны, страдающие от постоянной нехватки ликвидности, зависящие от центрального банка коммерческие банки с дорогими услугами. Доступность кредита уменьшится, что приведет к сокращению оборотов и инвестиций компаний. С другой стороны, будет растущий Нацбанк, стремительно монополизирующий рынок.
 
По сути, это будет воссоздание централизованной модели советской экономики в масштабах банковского сектора. Тогда существовала одноуровневая банковская система, в которой были лишь конторы ГосБанка СССР в виде Сберегательных касс и т. п. розничных институтов. Насколько эффективной оказалась та система и чем закончилось ее существование хорошо известно. Не думаю, что дело снова, как 30 лет назад, дойдет до экономической катастрофы — в Нацбанке и правительстве работают профессионалы, и они будут стараться изо всех сил сдерживать развитие негативных тенденций. Но многие банки точно столкнутся с серьезными трудностями.