Как война в Украине повлияет на транзит газа через Казахстан
Стремление России и Китая обеспечить экономическую безопасность в условиях глобальной неопределенности может ускорить запуск важных для Казахстана энергетических проектов.
Самым популярным словом в прогнозах на 2025 год стала неопределенность. Его постоянно встречаешь в январском докладе Всемирного экономического форума «Глобальные риски – 2025». Оно одно из ключевых в декабрьском докладе ЮНКТАД по мировой торговле и в отчете «Мировое экономическое положение и перспективы – 2025», выпущенном в январе Департаментом ООН по экономическим и социальным вопросам.
Глобальные игроки пытаются снизить неопределенность за счет возврата к старой доброй практике раздела мира на сферы влияния. В США вспоминают про доктрину Монро, в России говорят про «евразийскую безопасность», Турция возрождает Османскую империю, а Китай выдвигает инициативу в области глобальной безопасности. Причем никакого различия между безопасностью военно-политической и экономической не делается. Политика в современном мире предельно экономизирована, а экономика – политизирована. Военная экономика и экономическая война стали новой нормальностью.
Рассуждать об этом можно бесконечно, но нас сегодня интересует сугубо практический вопрос: как все это отражается на Казахстане, государстве среднем и мирном, но многовекторном, к тому же стремящемся стать главным транзитным хабом Евразии? Попытаемся найти ответ на примере ситуации с транзитом газа.
Разворот газовых потоков
1 января прекратился экспорт российского газа в Европу через Украину объемом 15 млрд куб. м.
Отказ Киева от продления контракта на транзит через украинскую территорию был вполне логичным, хотя и несколько запоздалым ударом по Кремлю с целью лишить того денег на ведение войны. Эффект от этого удара был несколько иным. Цена на газ в Европе выросла, соответственно, выросла и прибыль Газпрома от поставок газа в Турцию и по «Турецкому потоку» в Европу (40 млрд куб. м). Денег у Кремля меньше не стало, однако у Газпрома образовались «избыточные» объемы газа, которые он постарается направить на новые перспективные рынки – в Центральную Азию, Китай и Иран. И Казахстан может сыграть свою роль транзитного хаба. Готов ли он к этому?
Принятый в июле прошлого года Национальный инфраструктурный план до 2029 года сообщает, что газотранспортная система обеспечивает транспортировку газа для населения западного, южного и центрального регионов Казахстана. Эта система также играет важную роль в транзитных перевозках газа из России в Узбекистан и из Туркменистана в Китай. Про транзит Россия – Иран и Россия – Китай в нацплане ничего не сказано.
Поставки российского газа в Узбекистан с октября 2023 года ведутся по созданной еще в советское время системе магистральных газопроводов Средняя Азия – Центр, но в реверсном режиме. Название менять не стали, а вот трубы и компрессорное оборудование пришлось обновлять, а затем и готовить к увеличению объемов транспортировки.
В июне QazaqGaz и Газпром подписали договоры на оказание услуг по транспортировке российского газа через территорию Казахстана в Узбекистан и Кыргызстан в 2025–2040 годах. Объемы транзита не назывались, но Ташкент объявил об увеличении поставок к 2030 году в 3,6 раза, до 11,6 млрд кубометров в год. Поставки в Кыргызстан планируется нарастить до 800 млн кубометров уже в ближайшие два года. Помимо получения платы за транзит (в последние годы тарифы объявлять перестали) система газопроводов позволяет Казахстану проводить своповые операции.
Китай, как и Россия, стремится к снижению неопределенности, в том числе и в энергетической сфере. Поэтому весьма вероятно, что Пекин будет реализовывать проект по строительству четвертой линии газопровода из Туркменистана одновременно с проектом «Сила Сибири – 2».
21 января состоялись переговоры Владимира Путина и Си Цзиньпина в режиме видеоконференции. Можно предположить, что лидеры России и Китая обсуждали неопределенность, выросшую с приходом в Белый дом Дональда Трампа, а также меры по снижению связанных с этим рисков. Они, в частности, отметили досрочный вывод на полную мощность (38 млрд куб. м в год) газопровода «Сила Сибири – 1» (восточный маршрут). Обсуждались и другие маршруты поставок российского газа. Один из возможных – через территорию Казахстана, он, возможно, будет проходить рядом с нефтепроводом Атасу – Алашанькоу, а его мощность составит 35 млрд куб. м в год.
По словам министра энергетики Алмасадама Саткалиева, Казахстан заинтересован в реализации этого проекта, причем не только из-за доходов от транзита. Это позволит нам покупать российский газ, без которого, судя по всему, мы не сможем обойтись, дешевле, чем при прямом импорте из России. Такой вариант, впрочем, тоже не исключается, поскольку Москва и Пекин вопрос о строительстве газопровода Россия – Казахстан – Китай еще не согласовали. Мы просим у Газпрома до 10 млрд кубов по согласованным ценам для внутреннего рынка. В этом случае газопровод поможет нам максимально эффективно решить вопрос газификации Восточного Казахстана. К тому же ТЭЦ, которую «Интер РАО – Экспорт» будет строить в пригороде Усть-Каменогорска, сможет работать как на угле, так и на газе.
Энергетический коридор Север – Юг
Иран стал объектом санкций еще при администрации Джо Байдена, поэтому мало сомнений в том, что при Дональде Трампе против него начнется санкционная война. И объектом американских ударов станет нефтегазовая отрасль страны.
Это подталкивает Иран и Россию к установлению более тесных связей ускоренными темпами. 17 января в Москве с визитом побывал президент Ирана Масуд Пезешкиан. В ходе встречи с Владимиром Путиным отмечалось, что в прошлом году доля транзакций в российских рублях и иранских риалах превысила 95% от всех двусторонних торговых операций. В Вашингтоне отреагировали на подписание президентами договора о всеобъемлющем стратегическом партнерстве и на сотрудничество двух стран в атомной энергетике. Но для Казахстана интереснее то, о чем рассказал участвовавший в переговорах министр энергетики РФ Сергей Цивилев – достигнута договоренность о поставках российского газа в Иран через территорию Азербайджана.
Иран сам располагает одними из крупнейших в мире месторождений газа, но они находятся на юге, а основные промышленные мощности – на севере страны. Поэтому переговоры о поставках российского газа велись еще летом прошлого года. Причем речь шла об очень больших объемах. Иранцы тогда оценивали потенциальные объемы российского экспорта в 109 млрд куб. м. Впрочем, цифру эту российские эксперты называли фантастической даже в долгосрочной перспективе, поскольку соответствующая инфраструктура сегодня отсутствует. А тот газопровод, который сегодня есть, позволит на начальном этапе поставлять в Иран 2 млрд куб. м газа в год. Вопрос стоимости газа, обычно самый сложный, также пока не решен. Но можно не сомневаться, что внешние факторы, особенно в лице Трампа, будут подталкивать Тегеран и Москву к скорейшему завершению создания коридора Север – Юг. Коридора транспортного (Путин на встрече заявил о готовности России достроить участок железной дороги Решт – Астара на иранской территории) и энергетического (идет работа по подготовке к объединению энергосистем России, Азербайджана и Ирана, пока на этапе технико-экономического обоснования).
Но есть также возможность поставок газа по восточному побережью Каспия, то есть через Казахстан, Узбекистан и Туркменистан. Уже работающая в реверсном режиме и расширяющаяся система трубопроводов Средняя Азия – Центр может быть продолжена из Узбекистана в Туркменистан, где есть трубопровод, по которому поставляется газ в Иран.
Этот маршрут мог бы стать не альтернативой, а дополнением транскавказского газопровода. Причем трубопроводная структура в наших краях тоже существует еще с советских времен. Проблема в том, что у Газпрома (или у российско-иранского тандема) на западном побережье Каспия только один партнер, а на восточном – целых три, и у всех свои цели, задачи, приоритеты, условия. Фактически мы сталкиваемся с ситуацией, когда отсутствие единой инфраструктурной и энергетической политики у стран региона сдерживает иностранных инвесторов.
Газпром как стратегический партнер
В прошлом году тема поставок, транзита и переработки газа была одной из главных в казахстанско-российских отношениях. Весной мы узнали, что в связи с пиковыми нагрузками у нас возникает дефицит не только электричества, но и газа. Как сообщило Министерство энергетики, с января по март Казахстан закупил в России 0,5 млрд куб. м газа в рамках специального договора между QazaqGaz и Газпромом о поставках в связи с пиковым газопотреблением в зимние периоды.
25 ноября 2024 года глава Газпрома Алексей Миллер и заместитель премьер-министра РК Роман Скляр подписали соглашение об основных условиях переработки и реализации газа Карачаганакского месторождения на 2025–2026 годы. Детали соглашения не раскрываются, но эксперты считают, что речь в нем идет об увеличении объемов сырой нефти, поступающей на Оренбургский ГПЗ, с 9 до 11 млрд куб. м, как предусматривал меморандум, подписанный QazaqGaz и Газпромом еще в 2022 году. При этом крупные акционеры Karachaganak Petroleum Operating (Shell, Eni, Chevron) не проявляют никакого желания строить завод по переработке газа ближе к месторождению. Тогда же Астана и Москва сверили часы по вопросу транзита российского газа в Узбекистан и Кыргызстан.
Все это, напомним, происходит в формате стратегического сотрудничества правительства Казахстана и Газпрома, соглашение о котором было подписано летом 2023 года. Журналисты подсчитали, что в прошлом году Роман Скляр и Алексей Миллер встречались в двустороннем формате и на международных форумах семь раз.
Неудивительно, что 21 января, когда в Астане на заседании правительства говорили про экологический проект «Таза Казахстан», а в Вашингтоне Дональд Трамп подписывал указ о выходе США из Парижского соглашения по климату, в офисе Газпрома в Санкт-Петербурге Роман Скляр и Алексей Миллер обсуждали стратегически важные вопросы сотрудничества в газовой сфере.
