Андрей Ланьков — один из самых известных исследователей Северной Кореи, профессор университета Кукмин (Сеул) и автор книг о жизни в КНДР. В конце ноября он выступит в Алматы и Астане с лекциями о северокорейском частном бизнесе и элитах.
В интервью корреспонденту Kursiv LifeStyle эксперт рассказал, как сегодня живет страна после ковидной изоляции, какие у нее отношения с другими государствами, есть ли там искусство, контркультура и знают ли в Пхеньяне о Казахстане.
Экономика КНДР: спады, падения, пандемия и война в Украине
– Расскажите, когда Вы в последний раз были в Северной Корее? В мире существует мнение о том, что это бедная страна. Как Вы можете описать экономику этой страны за последние годы?
– В мае 2018 года. Это было за полтора года до того, как эта страна полностью закрылась для внешнего мира на целых четыре года. Открываться она стала только в прошлом, 2024 году. В целом последние 15 лет для Северной Кореи и для большинства ее населения было временем этакого катания на американских горках. Периоды интенсивного экономического роста сменялись периодами столь же жестких экономических кризисов.
– Расскажите про период расцвета Северной Кореи как государства
– Он был с 2011 по 2018 год. Ничего подобного Северная Корея не видела с конца 1950-х годов. В декабре 2011 года руководителем страны стал Ким Чен Ын, сменивший на этом посту своего отца. В первые годы своего правления наследник проводил политику экономических реформ, которая в общем была скопирована с политики реформ, проводившихся в Китае в восьмидесятые. Разница была лишь в том, что реформы КНДР касались только экономики и не предусматривали никакой политической либерализации. И они принесли результаты: в отдельные годы рост экономики Северной Кореи оценивался иностранными наблюдателями в 5-7%, что для этой страны является рекордом.
– То есть на тот момент КНДР превратилась в богатую страну, и это все мифы про то, что страна бедная?
– Нет, конечно, КНДР нельзя было назвать богатой даже в то время. Если даже судить по тем данным, которые северокорейские власти сами передают в иностранные организации, ВВП на душу населения там составляет всего лишь 1300 долларов США в год. Это очень мало, примерно уровень Замбии или Уганды. Тем не менее в 2011-2018 гг. рост был ощутим, и жизнь народа заметно улучшилась.
– После этого наступил спад?
– Да, в конце 2010-х годов этот рост остановился, причем по обстоятельствам, не зависящим от руководства страны. Первой проблемой стало введение в 2017-2019 годах Советом Безопасности ООН исключительно жестких санкций, направленных против северокорейской экономики. Хотя пропагандисты всегда говорили об «экономической блокаде», в которой якобы находится страна, разговоры эти до 2017 года являлись преувеличением. Однако после 2017 года они стали реальностью. Новые санкции сделали практически невозможной любую внешнеторговую деятельность, а главным двигателем реформ Ким Чен Ына служил именно экспорт.
– Мы все помним всемирную пандемию COVID-19. Как такая закрытая страна, как Северная Корея, пережила ее? Как она на ней отразилась?
– Северная Корея отреагировала, введя самую жесткую в мире систему карантина, фактически полностью прекратив контакты с внешним миром. На протяжении 2020-2023 годов имели место только весьма скромные по объему поставки из Китая зерна, удобрений и топлива в качестве гуманитарной помощи. По сути только эти поставки и позволили избежать голода. Тем не менее, несмотря на китайскую помощь, 2020-2023 годы были временем быстрого ухудшения экономической ситуации в стране.
– Что насчет ситуации сейчас? Как Северная Корея живет после затяжного карантина?
– С 2023 года ситуация стала опять быстро улучшаться. Связано это было с войной в Украине. КНДР традиционно делала ставку на артиллерию, и в больших количествах производила снаряды крупных калибров, в которых в тот период очень нуждалась российская армия. Стоит понимать, что КНДР является едва ли не единственной страной мира, которая готова продавать подобные боеприпасы России. С 2023 по 2025 год Северная Корея получила от РФ немалые деньги. Какие-то суммы выплачивались в качестве компенсации за готовность отправить в зону боевых действий своих военнослужащих. В результате экономическая ситуация в стране опять заметно улучшается.
– Насколько серьезна ситуация с едой и гуманитаркой в КНДР? Это правда, что там снова возможен голод, или зарубежные СМИ преувеличивают?
– Как я уже говорил, ситуация с продовольствием в Северной Корее сейчас существенно улучшается – в основном за счет денег поставок оружия, боеприпасов и военнослужащих. Кроме того, некоторую (но более скромную) роль в улучшении ситуации сыграла и китайская гуманитарная помощь. Скорее всего, ситуация в КНДР будет улучшаться в обозримом будущем. Сейчас трудно представить ситуацию, при которой в Северной Корее возникнет голод. Главная причина тут – позиция Китая. Сейчас он рассматривает КНДР как исключительно важный стратегический буфер, и в силу этого он будет держать Северную Корею на плаву, в том числе предоставляя ей скромную, но достаточную для выживания помощь. Причем ее заведомо недостаточно для экономического роста, но ее, безусловно, хватит на то, чтобы не допустить в стране голода.
«Грядущие годы таятся во мгле»: будущее КНДР и мир с Югом
– Что, по-вашему, ждет Северную Корею в ближайшие годы — она сохранится в нынешнем виде или все-таки начнет меняться?
– Как известно, «грядущие годы таятся во мгле», и прогнозы в политике – дело неблагодарное. Тем не менее я рискну сказать, что, по моему мнению, в обозримом будущем (10-20 лет) никаких принципиальных изменений в Северной Корее ожидать не приходится. Китай боится нестабильности в северной части Корейского полуострова. Пекину многое не нравится в современной КНДР, многое он хотел бы изменить, но, по большому счету, его устраивает и статус-кво.
– А что с Южной Кореей? Есть ли хоть какой-то шанс на потепление отношений или все окончательно заморожено?
– В постсоветских странах часто говорят о Южной Корее, не учитывая, что политически это расколотое общество — симпатии граждан почти поровну делятся между правыми консерваторами и левыми националистами.
Власти Южной Кореи время от времени предлагают Пхеньяну сотрудничество в сферах, не подпадающих под санкции, но их немного, да и Северу это редко интересно. Поэтому КНДР чаще всего отвечает молчанием, а иногда и весьма оскорбительными комментариями. Серьезные перемены возможны лишь в случае пересмотра санкционного режима — а это зависит от США. Трамп уже намекал на готовность к переговорам с Севером, но предсказать их исход пока невозможно.
Недавно левые снова пришли к власти, а они, как правило, выступают за разрядку с Северной Кореей и готовы платить за это гуманитарной помощью и продовольствием. Администрация Ли Чже Мена (президент Республики Корея) намерена возродить такую политику, но зависимость Сеула от США и международных правил мешает: санкции ООН практически исключают экономические контакты с КНДР.
Искусство в КНДР: «северокорейские дорамы», музыка и андеграунд
– В мире не слышали о каких-то северокорейских знаменитостях. Кто там местный кумир (кроме династии Кимов)?
– Разумеется, в Северной Корее есть своя культура – более того, северокорейцы даже пытаются ее как-то экспортировать. Но вы не случайно заметили, что ничего о северокорейской культуре не слышали. Действительно, с экспортом культурной продукции у Северной Кореи не получается. Причины понятны: искусство там отличается крайней идеологизацией, его можно рассматривать как религиозное искусство. Главная задача искусства – воспитывать народ в правильном духе, доля идеологии в нем запредельная, и это делает его практически непригодным для зрителей и слушателей из других стран.
– А что смотрят среднестатистические северокорейцы? Какие сериалы и фильмы там выпускают?
– Внутри страны жители КНДР активно смотрят собственные фильмы и телесериалы. Кстати, некоторые из них отличаются неплохой игрой актеров и увлекательным сюжетом. Например, если говорить о кинематографе, то наиболее значительными событиями последнего года стал выход на экраны двух исторических фильмов: «72 часа» и «Один день и одна ночь». Первый из них посвящен первым дням Корейской войны 1950-1953 гг. Разумеется, там излагается официальная северокорейская версия событий, которая, скажем прямо, имеет слабое отношение к действительности. О том, как все было на самом деле, сейчас известно хорошо, давно опубликованы и советские, и китайские документы того времени. Тем не менее фильм сделан с необычной тщательностью: одежда, декорации, внешний вид улиц и т.д. восстановлены очень аккуратно.
– О чем фильм «Один день и одна ночь»?
– Он посвящен событиям 1956 года, которые там изображены в качестве контрреволюционного заговора. Герои фильма этот заговор разоблачают и предотвращают. В жизни речь шла о предпринятой тогда попытке группы высших северокорейских руководителей откорректировать политический курс страны, и, возможно, сместить тогдашнего руководителя страны Ким Ир Сена с его поста. Кстати, этот сюжет может быть особенно интересен для Казахстана, так как реально в этой попытке (изображенной на экране в качестве зловещего заговора врагов народа) заметную роль играли отправленные в Северную Корею на работу советские корейцы. Хотя об этом, разумеется, в фильме не говорится. Однако, если забыть об интерпретации самих исторических событий, получился остросюжетный триллер, который люди там смотрят с интересом.
— Существуют ли «северокорейские дорамы»? Какие сериалы по телевидению показывают в Северной Корее?
– Можно упомянуть новый телесериал «Весна на полях уезда Пэкхак», в котором речь идет о жизни современной северокорейской деревни. Он необычен тем, что в нем откровенно показываются существующие в северокорейском обществе социальные проблемы, включая коррупцию и воровство. Нынешний руководитель страны вообще уделяет большое внимание телевидению и эстрадной музыке. А его жена Ли Соль Чжу начинала карьеру в качестве эстрадной певицы.
– Что насчет зарубежного искусства? Оно ведь проникает в Северную Корею?
– Да, разумеется. Правда, как раз в последние 5-10 лет она стала попадать в КНДР в куда меньших объемах, чем в период 2000-2015 годов. Это связано в первую очередь с тем, что руководство КНДР опасается последствий распространения в стране информации о жизни за рубежом, особенно в Южной Корее. Тогда в стране приняли ряд мер, направленных на то, чтобы затруднить распространение записей южнокорейских фильмов и музыки. Свою роль сыграло оборудование границы с Китаем, которая до начала 2010-х годов почти не охранялась. В последние несколько лет она стала фактически непроходимой.
– Одно время в зарубежных СМИ говорили о бутылках и шарах с флешками, которые отправляли в КНДР, чтобы туда доходила информация извне. Расскажите о них подробнее. Что с этим сейчас?
– Они отправляются в Северную Корею с Юга, но значение их не следует переоценивать. Влияние подобных «посылок» невелико. В частности и потому, что отправляемые с их помощью материалы несут слишком уж пропагандистский характер. В большинстве случаев распространение в Северной Корее иностранной культуры происходит в результате работы чисто коммерческих механизмов. Поскольку северокорейцы (особенно молодые) активно интересуются жизнью за пределами страны, то бизнес – как местный, так и китайский – начал на этом делать деньги. Диски и флешки с южнокорейскими фильмами и сериалами сначала записываются в Китае местными предпринимателями или скачиваются из Интернета. Потом их провозят через границу контрабандисты. Политических мотивов тут нет, речь идет о чистой коммерции: подобный бизнес рискован, но прибылен. Впрочем, повторю: в последнее время северокорейские органы безопасности смогли сильно затруднить поставки в Северную Корею видеоматериалов из-за рубежа.
– В таком случае, нет ли там своей подпольной культуры, как это было в Советском Союзе? Мы помним расцвет контркультурного искусства и самиздата в СССР в 70-е годы. Как с этим обстоят дела в Северной Корее?
– Разговоры о контркультурной музыке вызывают у меня большие сомнения. Уровень контроля в Северной Корее не сравним с тем, который существовал в СССР. Мне трудно представить, что в такой ситуации может существовать какая-либо контркультурная музыка. И авторов и исполнителей практически немедленно выявят и накажут, причем штрафом и увольнением с работы они не отделаются. Я могу представить существование в Северной Корее литературы, которая пишется в стол, но вот о какой-либо контркультурной музыке или, скажем, подпольных выставках в КНДР не может быть и речи. Слишком уж жесток там пока контроль.
КНДР и Казахстан: этнические корейцы и возвращение на родину
– Расскажите, какие у Казахстана отношения с Северной Кореей? Знают ли там вообще о нас – или это чисто формальная дипломатия без реального общения?
– В настоящее время, если быть честным, отношения Казахстана и Северной Кореи носят чисто символический характер. Между странами формально существуют дипломатические отношения, но посольств нет, а послы работают по совместительству. Например, сейчас функции посла Казахстана в КНДР исполняет посол в Китае.
Почти нет и торговых отношений. Оборот между странами давно сократился почти до нуля. Но это не означает, впрочем, что у этих связей нет никаких перспектив. Я могу представить, что какое-то количество бизнесменов из Казахстана (вероятнее всего – из числа этнических корейцев) со временем наладят бизнес с Северной Кореей. По крайней мере, в том случае, если с КНДР будут сняты санкции ООН. Скажем прямо: отношения Казахстана и КНДР в настоящее время носят чисто протокольный, формальный характер.
– В Казахстане большое количество этнических корейцев. Расскажите, как эксперт, как они тут оказались? Почему именно сюда их переселили? И когда?
– История корейцев Казахстана известна очень хорошо. По этому поводу можно посмотреть работы казахстанских историков, в первую очередь – Германа Николаевича Кима. Так что буду очень краток. В небольших количествах корейцы переселялись в Казахстан еще в 1920-30-е годы, но подавляющее их большинство появилось в республике в 1937-1938 году, когда по решению Сталина корейцы стали первым депортированным народом СССР. Этой грустной истории посвящено немало очень качественных публикаций, которые вполне доступны.
– Многие казахстанские корейцы сегодня уезжают в Южную Корею. А может ли такое быть в случае с Северной Кореей?
– Стоит понимать, что те программы, которые существуют в Южной Корее, трудно называть «программами репатриации», которые осуществляются, например, в Израиле или в Германии. Ничего подобного в Южной Корее нет. Да, действительно, этнические корейцы, которые приезжают в Южную Корею, имеют, по сравнению с обычными мигрантами, определенные преимущества, но эти преимущества очень ограничены.
Если говорить о Северной Корее, то в последние 10-15 лет Северная Корея прекратила принимать даже тех южнокорейцев, которые пытаются туда бежать (такие случаи, пусть и редкие, время от времени имеют место). В свое время таких беглецов в Северной Корее принимали, но сейчас беглецов отправляют обратно или же в какую-либо иную страну. После, примерно, 2010 года иностранных иммигрантов в Северную Корею не пускают в принципе.
Трудно представить, что корейцы Казахстана могут захотеть перебраться в Северную Корею на постоянное место жительства. Разумеется, многое из того, о чем говорят в связи с Северной Кореей, является карикатурой или даже прямой пропагандой. Но при всем этом страна является очень бедной, с жестким авторитарным режимом и многочисленными ограничениями, которые касаются всех сторон жизни. Как я подозреваю, мало кому из жителей Казахстана они могут понравиться.
– Если бы Казахстан захотел развивать какие-то культурные или экономические проекты, связанные с КНДР, с чего, по-вашему, стоило бы начать?
– Честно говоря, я сейчас не вижу основ для активного экономического сотрудничества Казахстана и Северной Кореи. Однако я не исключаю возможного взаимодействия по линии культурных обменов – в особенности в том случае, если к этому делу будут подключены этнические корейцы Казахстана и какие-то их ассоциации. Особенно те ассоциации, которые стараются не говорить ничего негативного о КНДР и занимают нейтральную позицию в конфликте двух корейских государств. Я могу также представить и то, что каким-то казахстанским бизнесменам удастся наладить взаимодействие с Северной Кореей в рамках некоторых, скромных по масштабу, проектов. Думаю, что-то можно сделать, но я бы не стал переоценивать масштабы возможного.
– Вы планируете в ближайшее время приехать в Казахстан. Расскажите подробнее о тех лекциях, что вы планируете провести.
– Да, я приезжаю в Казахстан, и у меня будут две лекции: одна – в Алматы, а другая – в Астане. Говорить я там буду о современном северокорейском частном бизнесе. У нас распространены представления о Северной Корее как о некоем заповеднике социализма, о стране, где все принадлежит государству и им контролируется. Если речь идет о политической жизни, то эти представления в целом обоснованы. Однако в экономике Северной Кореи уже давно, с начала 1990-х годов, существует большой и влиятельный частный сектор, история которого и будет темой моего рассказа. Расскажу о северокорейских миллионерах, о том, как в КНДР можно организовать частную шахту, и о многом другом. После лекции я надеюсь пообщаться со слушателями.
В настоящее время билеты на лекцию в Алматы уже почти полностью проданы, но эксперт надеется, что удастся организовать дополнительную лекцию. В Астане билеты еще есть. Лекции состоятся 20 ноября (Алматы) и 21 ноября (Астана). Билеты можно купить по ссылке.
Ранее «Курсив» писал, как казахстанцам отдохнуть в Северной Корее. Любителям необычных мест и острых ощущений есть на что посмотреть. Власти КНДР обещают, что страна может скоро распахнуть свои двери для иностранных туристов. Официально Пхеньян уже объявил, что будут рады видеть всех, кроме граждан США и Южной Кореи.
