Экспат встал — место потерял
На днях ко мне обратился россиянин с просьбой помочь в трудоустройстве в одном из казахстанских горнорудных СП. Пытаясь выяснить, может ли он претендовать на одну из привлекательных для него должностей, я узнала несколько любопытных подробностей о трудовом рынке в горнорудной отрасли.
Например, оказалось, что существует правило, по которому позицию, которую раньше занимал иностранный специалист, после его увольнения должен занимать гражданин Казахстана.
«Это действительно так. Недропользователи жестко ограничены требованиями к казахстанскому содержанию, — рассказал руководитель одной из рекрутинговых компаний. — Даже если кандидат россиянин, ему, конечно, проще трудоустроиться, потому что не надо получать разрешение на работу. Но по местным правилам он все равно экспат, и не может учитываться в «казахстанском содержании». Это большая проблема для недропользователей, поскольку они вынуждены брать на работу местных работников, даже если они не соответствуют никаким квалификационным требованиям».
На этом фоне правительство РК 31 декабря 2013 года принимает постановление, в соответствии с которым в 2014 году количество иностранных работников не должно превышать 0,7 % экономически активного населения (ЭАН) республики. Такового в Казахстане 8,6 млн человек. В 2013 году квота на экспатов составляла 1,2% к ЭАН, в 2012 — 1%, в 2011-м — 0,85%, в 2010-м — 0,75%.
Но получается, что благое и социально ответственное начинание — обеспечить рабочими местами собственное население — приводит к тому, что бизнес становится похожим на «Портрет плачущей женщины» Пикассо. Предприятиям приходится брать на должности, где требуется профессиональная квалификация (и безусловно привязанная к ней ответственность за производство, здоровье и жизни других людей), малокомпетентных сотрудников. Несмотря на это, работодатели должны платить им зарплаты, не отличающиеся от тех, которые получал экспат (а иначе начнутся социальные обиды и волнения, уже проходили).
Обходной вариант — брать экспатов формально на должности среднего уровня, но с функциями топ-менеджеров — просто потому, что в руководстве компании количество экспатов не должно превышать 30%. Именно по такому пути пришлось пойти «АрселорМиттал Темиртау».
Но надо понимать, что экспат получает больше местного работника не потому, что он иностранец, а потому, что он работает лучше (иначе бы его не стали приглашать, довольствуясь местными). И за это ему полагается больше. Если экспат получает серьезные деньги за свою квалификацию, это означает, что предприятие экономит на том, что производство работает (как минимум) без сбоев. А выплачивая деньги менее квалифицированному местному работнику, оно платит дважды — за работу, и за последствия неправильно принятых решений. Даже трижды: ему приходится повышать квалификацию сотрудника за свой счет. А если не повышать, проблемы не решаются «на месте», мигрируя на все более высокий уровень. В итоге узкой группе топ-менеджеров приходится отвечать в буквальном смысле за все, работая «всегда». Итог — рост затрат, себестоимости продукции, ухудшение эффективности производства и конкурентоспособности, доли на рынке. Это если без серьезных аварий и смертей на производстве.
Кто в конечном итоге будет платить за такой бизнес? Правильно, налогоплательщик. Потому что в Казахстане, если компания не может работать «нормально», она идет к государству и требует от него компенсаций, льгот, преференций и прочего.
Какой выход? Учиться. Не номинально, а фактически. Повышать квалификацию. И — да, это, возможно, звучит крамольно, — открыть рынок труда РК для конкуренции. Есть некоторая вероятность того, что предприятия с грамотными сотрудниками (экспатами или местными, которых будут учить экспаты просто для того, чтобы самим не делать все за всех) будут работать и зарабатывать (для всех) лучше.
